Ода дороге

Дракензанг. Река времени

Ода дороге

В три часа ночи мы пошли брать демона. В двадцать третий раз. Или в тридцать четвертый. В развалинах было пусто и темновато, и пованивало плесенью и старой штукатуркой. То и дело под ноги попадались обломки кирпича и осколки кувшинов -- тех, что мы азартно раскокали в прошлый раз в попутных поисках добычи. Последней было немного, куда чаще над руинами глиняных урн всплывали надписи "выцветшие кости". Агась, будто нам и так не видно. Правда, кости были какие угодно -- пожелтевшие, позеленевшие, со следами многочисленных переломов -- но никак не выцветшие. Все же в руинах сохранялся свод, и, задрав голову, можно было рассмотреть сплошную серость с фрагментами лепнины и росписей, так густо поросших лишайником, что потуги древних ваятелей оставались нам неясны. Возможно, к лучшему. Я зевнула, перещупала поясные сумки и поерзала плечами, поправляя за спиною меч и мрачно раздумывая, не сменить ли его на знакомую уже саблю. Хотя... в первые дни, с непривычки, она оставляла мне такой синячище на бедре, что мама не горюй. Я раза два подпрыгнула, чтобы взбодрится. Противно заскрипели под ногами мелкие камушки. Да хоть землетрясение устрой -- не прибежит никто, руины мы в прошлые разы зачистили до крыски и мельчайшего паучка. Кроме комнат за теми двумя дверями, которых не смог вскрыть даже наш донельзя талантливый ворюга. Но те помещения далеко: даже если кто-то набежит -- мы услышим. Если мои сопартийцы перестанут сопеть и зевать, раздирая рты.
Сопартийцы. Ну да, у нас каждый день праздник. Монстры -- это экспа, они для нас, мы для них. Так что если нам удается уцелеть, мы берем с чудовищ то, что можно, продаем и идем в таверну отдохнуть перед следующим заданием. А если та не встретится по дороге -- нам хватит простого костра. Один мой знакомый считает, что это глупо -- отправляться в путь просто по дружбе, бросая другие дела. Что в дорогу срываться вовсе неправильно, что дела могут оказаться значительными и важными. И что друг сперва должен логически доказать необходимость странствия черт знает зачем и куда. Но приятель не учитывает, что тесто, из которого нас лепили, особое. Да к черту тесто! Нас отлили из цветного, ударопрочного стекла.
Мы авантюристы, приключенцы, как теперь говорят. Наш мир -- дорога, перебор струн в полутемных тавернах, лихие бои, звон монет... хотя это вот не главное. А главное -- с себя последнюю рубашку для товарища. И без лишних вопросов меч к поясу и сумку за плечи -- и дорога, дорога, лесные запахи щекочут ноздри, и шелуха цивилизации выпускает первобытного охотника, добытчика, открывателя новых земель. Человек с переднего края -- не сапожник, не судья, не бюргер, черт их возьми. Профессии вполне достойные, но нет в них полета. Нет воротника и души нараспашку, подставленных ветру и бесшабашному "кривая вывезет", когда нечего терять и терять почти что не страшно. Только бы не друзей.
Не спрашивай, почему мы уходим; не махай платочком вслед; не считай и не взвешивай. Если можешь -- иди с нами, не можешь -- не осуждай. Мы такие, какие есть. Авантюристы, люди дороги; для кого одинаково важны песня и насущный хлеб. И плечо друга рядом с твоим. В бою, в пути, и просто так. Когда твоего слова хватит, чтобы "выйти погулять на минуточку до вон той звезды". Или -- его любви к тебе.
-- Упс! -- задумавшись, я опять наткнулась на эту колонну. Горгулья наверху угрожающе зашаталась, посыпались мелкие камушки. -- Да будь она неладна!
И я взбежала округлым пролетом к площадке с пентаграммой. Тут ровным счетом ничего не изменилось. В одной из консолей не хватало замыкающего камня -- мы подозревали, что он спрятан за теми дверями, которые не удалось вскрыть. Поворотные круги хрупали и скрипели, не желая совмещаться узорами. Потом, наконец, встали на место, их привычно залило черной жижей, и, подтянувшись на лапах, рывком вылез демон. По-кошачьи изогнул поджарое мохнатое тело, шлепнул хвостом и утробно взревел, раскрывая золотисто-огненную пасть.
-- Ой, котик! -- вместо чтобы бояться, радостно ахнула я.
Демон заткнулся, искоса посмотрел на нас и сел на хвост.
-- Люди! -- воззвал он горестно. -- Совесть у вас есть? Между прочим, я тоже выспаться право имею. Или я вам шлюха по вызову?
Вор захохотал, я хмыкнула.
-- И право, и лево, -- буркнул цверг, потрясая топориком. -- И вообще, в прошлый раз ты мне нечестно хвостом подсечку сделал.
-- И людей тут только двое, не в обиду будь сказано, -- уточнила полуэльфиечка, наш маг и стрелок. Между собой мы прозвали ее Иолой: так она верещала при виде любого цветка и травинки, которые готовилась сорвать.
-- Ну сколько можно? -- продолжал возмущаться демон. -- Ну что я вам сделал? Отстаньте, а?
-- Так. Дерись или сдавайся.
-- Вот привязались! -- кошак-переросток сплюнул. Камень на полу в этом месте зашипел и сморщился. -- На бутылках с зельями разоритесь, отвечу.
-- Я еще наделаю, -- обнадежила его Иола. -- Мы к тебе каждый день будем приходить. Пока не помрешь.
-- От смеха.
Мы переглянулись. Иола показала вору кулак.
-- И это нежная эльфиечка! -- возмутился "котик", шлепая себя хвостом по мохнатым бедрам. -- Ладно, достали. Сдаюсь. Нате вам ваше лекарство, -- он шваркнул нам под ноги узорчатую шкатулку с вензелями и полез назад в пентаграмму. Та вспыхнула зеленым и погасла. У пола засветился огонек, намекающий на обновление дневника. Мы его проигнорировали и устало потянулись к выходу.
Ночь снаружи была звездной. Робко пробовала голос припозднившаяся пичуга. Что-то шуршало и поскрипывало в траве. И костер, вспыхнув, разметал яркие, радостные искры.
Цверг отодвинулся, чтобы они не попали в бороду, задумчиво вздохнул:
-- А говорят, будет продолжение. Через двадцать три года от сейчас.
Вор закинул руки за голову:
-- Ого! Мы тогда совсем состаримся. Если доживем.
-- Фигу, -- отозвалась я, удобно устраиваясь головой на его коленях. -- Мне будет всего сорок три. На меня еще будут мужики засматриваться.
-- Я им бошки пооткручиваю.
И это говорит тот, кто сам не пропускает ни одной юбки, сердцеед и смазливый бабник. Я улыбнулась.
Иола прикусила травинку, глядя на звезды.
-- Если не убьют -- доживем. И тогда обязательно встретимся.
Цверг погладил полированную рукоять топора:
-- А вообще, зачем нам расставаться?
Я смотрела на небо, по которому протянулся с севера на юг то ли Млечный путь, то ли Дорога предков, то ли отражение Большой реки. И знала, что мы еще совсем не скоро дойдем до его конца.