Яринка. Дракон

Яринка и окрестности

В белорусской глубинке есть такой городок, где сказки - взаправду

-- Город Яринка возник на скрещении исторических путей...
-- На первом туристическом пути из варяг в греки, -- пробурчала я.
Мы маялись в душном туристическом автобусе как раз где-то посередине этого пути, какую-то малость всего не дотянув до Копенгагена или Стокгольма, застряв посреди Беларуси, а точнее, ближе к северу, знойным августом 1986 года. Мы -- это я, моя сестра Наташа и ученица и подруга Данька, а также еще двадцать пять туристов разного пола и возраста, не младше одиннадцати лет. Вообще-то дорога наша лежала в литовский город Шауляй, но ночевать, как выяснилось, мы должны были здесь, в маленьком и зеленом городке. И местная экскурсоводша, дебелая баба с пышным именем Гонория Казимировна, посвящала замороченных туристов в тонкости местной истории. Впечатления незабываемые.
-- Река Яра служила магистралью, по которой...
Предчувствуя, что я опять что-то добавлю, сестра толкнула меня локтем. Ага.
-- Сейчас она еще скажет, -- сообщила Данька, -- что Яра обмелела и утратила свое значение как торговый путь, что это типичный райцентр, две школы, три магазина, десять парикмахерских и восемь похоронных бюро.
Даньке закончить удалось -- до нее Наташка не могла дотянуться. На нас заозирались. А ребенок как в воду глядел. Только парикмахерских оказалось четыре, а про похоронные бюро экскурсоводша не вспомнила -- или она была оптимисткой, или не читала классики. Мы с тоской смотрели то на нее, то в окно автобуса. А дама со смаком разводила про водокачку, которую строил тут Иван Грозный по дороге в Полоцк (ныне -- исторический музей), про не менее исторический дуб и колодец, из которого пивал Франциск Скорина, и про готический костел тринадцатого века, на звоннице которого ночевал Короткевич. Мы, точно по команде, обернулись направо, на стрельчатую башенку на краю площади.
-- А я думала, он в Кракове на звоннице ночевал...
-- Ага, везет некоторым.
-- Не выйдет, -- страшным шепотом утихомирила сестра, догадываясь, о чем мы с Данькой подумали. -- Там объявление, что закрыто по техническим причинам. В связи с женитьбой ксендза.
-- Что?! -- дружно ахнули мы.
Тут подъехал еще один автобус, заслонив от нас костел и оставив для созерцания только обшарпанные колонны какого-то учреждения с красной доской возле входа. Смотреть в окно напротив было куда как приятнее -- там стояли универсам и кирпичная стена на зеленеющем холме. Стена тоже была историческая, то есть, крепостная. Недавно отреставрированная, свеженькая, как горшок, только что вынутый из печи для обжига. Такая же красно-коричневая, с белым орнаментом наверху и аккуратными щелями бойниц.
-- Обратите внимание. Слева от себя вы видите стену бывшей Яринковской крепости. С этим сооружением связана интересная легенда о возникновении названия нашего города. Прынцесса княжна Ярина от несчастной любви сиганула с этой стены (между прочим, восемнадцать метров), и князь для увековечения ее памяти назвал город, выросший возле крепости, Яринкой.
Я оценила стену. Нет, на восемнадцать метров не тянет. И неужели с этой вот блестящей игрушки в такой же жаркий день бросалась с отчаянья девушка, оттого что кто-то предал ее любовь? Должно быть, была княжна пышноволосая, синеглазая. И очень хотела жить. Жаль мне стало эту неведомую Ярину, о которой так презрительно-жалостливо говорила толстая экскурсоводша. Данька с Натальей переглянулись. Они, похоже, думали, как и я. А мадам Гонория выразительно посмотрела в нашу сторону.
-- А современным девушкам я рекомендую из-за любви с крепостных стен не сигать. Сигать надо только для перевыполнения планов и высокого качества.
-- Трупов в местном морге, -- пробормотала Данька.
Впрочем, развивать дальше тему экскурсоводша не смогла. К автобусу подбежал зачуханный мальчишка и, сунув голову в двери, выдал на одном дыхании:
-- Тетя Гонория! Бабленина коза твой салат ест!
Экскурсовод сиганула со ступенек не хуже принцессы. Мы засмеялись. И тоже вышли на площадь. Дамы сразу рванули в универсам, немногочисленные мужчины отошли покурить под липу. Мы втроем застыли в раздумье.
-- Молока! -- заявила я. -- Хочу молока. Настоящего, деревенского.
Тот, кто пережил чернобыльское лето, в состоянии оценить остроту этого желания.
-- Думаешь, оно тут будет? -- спросила сестра.
-- А думаешь, тут коров не держат?
Нашу интеллектуальную беседу оборвал выскочивший из-за колеса соседнего автобуса кот. Небывалых размеров, песочно-желтый в леопардовые пятна, он не бежал, а летел, расправив широкий хвост по ветру. За зверюгой мчалась девчонка Данькиных лет с фотоаппаратом, реющим на ремешке по воздуху, и длинной и узкой змеей в руках -- потом выяснилось, портняжным сантиметром. За девчонкой с индейским воем скакал мальчишка лет десяти в драной футболке и с расцарапанной физиономией. Девочка и мальчик были похожи, но это мы поняли позже. А сейчас Данька героическим прыжком настигла кота и, триумфующе взвизгнув, схватила его в объятия.
-- У, Васька-обормот! -- выругалась девчонка, подбегая к нам. -- Спасибо, держите!
И решительным движением обмерила хвост пушистого хищника. Кот покорился судьбе. Свесив хвост и лапы, он был сфотографирован у Даньки на руках. Мы с диким видом столбенели рядом.
-- Лариска, -- представилась девчонка, отбирая кота. Кивнула на мальчишку: -- Данила-богатырь.
-- Данька, -- буркнул Данила.
-- И я тоже, -- сказала наша Данька. По-моему, он не поверил.
Мы тоже назвались.
-- Очень приятно, -- пропела Лариска. -- Вы из экскурсии?
-- Ненавижу... -- прошипел Данила.
-- И мы.
Я быстро выяснила проблему с молоком, и пошли дружным маршем впереди мы четверо, а сзади Данила с сопящим котом на плечах. По дороге Лариска рассказывала о причинах своей энергичной погони. Весной, оказывается, пришло ей в голову, что самые толстые в мире хвосты у котов на Минойтах. Коты оккупировали этот пригород Яринки: торчали на заборах и наличниках, свисали с деревьев, и -- поражали своими размерами даже местных жителей. А про хвосты и говорить не приходится. Теперь Лариска пыталась поверить свою теорию практикой и если не совершить переворот в биологии, то хотя бы прославить Яринку в Книге рекордов Гиннеса. А потому носилась по Минойтам третий месяц, вытянув язык, с братом Данькой, который идею поддержал, и с народом из биологического кружка третьей школы. Воплощалась идея тяжело, ведь кот... ну, тот же Васька, ну что он понимает? А сопротивляющийся кот...
После этого Лариска предъявила шрамы и почти заполненную результатами замеров общую тетрадь. Мы, в свою очередь, пожаловались на экскурсоводшу и на тяжкую долю слушать то, что слушать не хочется, и верить в то, во что не верится. Лариска хмыкнула:
-- Нет, все правильно. Короткевич ночевал, ксендз отрекся от сана, а про Яринку я лучше сама расскажу.
-- Эта расскажет! -- буркнул Данила и, уловив нехороший Ларискин взгляд, ретировался за дерево.
Наташка попробовала поупираться, но аргумент, что без Гонории не поедут, сразил и ее. Мы сели на лавочку возле Ларискиного дома и приготовились слушать.
-- Город у нас необыкновенный, -- начала Лариска таинственным полушепотом. -- Может, от Ярины еще пошло, но куда ни кинь -- чудеса.
-- Ага, -- фыркнул с надлежащего расстояния Данила. -- Сидят коты на груше, и перед каждым на цепочке блюдечко с валерьянкой.
Мы засмеялись, но Лариска обиделась.
-- Все так и есть! Не верите -- фото покажу!
Мимо нас, обдав почему-то запахом фиалок, пронесся красный мотоцикл.
-- Ага, Мартина поехала, -- довольно произнесла Лариска. -- Ведьма.
-- Чего?
-- Ведь-ма, -- повторила она по слогам. -- Волшебный сад хранит. Вот так.
Не знаю, как мы выглядели со стороны, но Данила сумрачно сказал:
-- Не поверят. Как милиция в вурдалаков.
Наташка судорожно вцепилась в серебряные сережки.
-- Ага, проняло! -- завопила Лариска. А Данила важно объяснил: -- Этих серебро не берет. Только вишневые косточки.
-- Брось, -- фыркнула Лариска на брата. -- А то я так и не начну.
Тут мы заорали хором:
-- А Кащей у вас есть?
-- А баба Яга?
-- А русалки?
Данила зажмурился:
-- Только честно!! Вы издеваетесь?
Данька хлопнула его по шее. Доказательство более чем.
-- Тогда давай, Лариска, про дракона.

Дракон
Яринка была самой обыкновенной: деревянной, каменной, зеленеющей и цветущей, с вылинявшим от жары небом и воробьями на телеантеннах. И никто во всем городе не знал, что Катя идет совершать подвиг. Этот никто и помыслить не мог, что есть люди, которые рождаются с таким предназначением и никуда не в силах от него деться. Разве уехать?.. Бросить пыльные тополя, мелкую речку Яру, вишни с недоспелыми, оранжевыми ягодами, и крепостные стены, с которых "прынцэсы от любви сигают". Родители убегали только в отпуск, как сейчас. А Катя всегда оставалась. С детства ее считали человеком серьезным и самостоятельным и вполне доверяли заботам тетки Ксени. А с теткой всегда можно было договориться. Впрочем, на этой неделе Ксеня уехала в область и потому не знала, что под Яринкой объявился дракон.
Драконы заводились под городом периодически, последний -- лет пятьсот тому. О самых ранних сохранились только смутные обрывки в устных преданиях, этому же посвящалась вполне солидная запись в летописи, хранящейся в Яринковском историческом музее. Сообщались размеры ящера, перечислялись его пакостные дела и достоверно устанавливался факт, что дракона может истребить только молодая симпатичная девушка... что и произошло. Ну, и прочие граничные условия. Этот кусок летописи знали все: от детсадовцев и первоклашек до седобородых ветеранов яринкского фольклорного оркестра. Знали также, что на дракона девушка выходила в одиночку: на компанию хотя бы из двоих зловредный монстр не отзывался.
И вот на тебе. Правда, никого из человеков дракон в этот раз сожрать не успел, но опрокинул экскаватор на карьере и до смерти напугал водителя. И всех местных кумушек в придачу. По городу поползли слухи, что бессовестное чудище ничтоже сумняшеся схарчило милицейского пса Бублика, передушило всех кур на Полевой и в Овражке, а теперь покушается на директора местной швейной фабрики Шкреда В.Ф. Слухи слухами, но детей из домов не выпускали.
Жители доставали милицию, требуя принять меры, на что оперуполномоченный вежливо, но твердо отвечал, что с нечистой силой, вурдалаками там или драконами, милиция не воюет. Несколько добровольцев, состоящих в яринкском союзе охотников (сокр. ДООЯР), вооруженные винчестерами и соответственно выписанной лицензией и возглавляемые своим бессменным председателем, уже упомянутым В.Ф., на свой страх и риск вышли в лес. Злодей не явился! Он тоже чтил Граничные Условия.
И следуя им же, спешила сейчас по улице Клубничной к дому парикмахерши Мальвины Ивановны шестнадцатилетняя загорелая и симпатичная -- как на вкус дракона -- девушка в далеком от моды цветастом платьице и с разбитой коленкой. Коленка в условия, впрочем, не входила: это Катька сверзилась с вишни. Ягод даже героям хочется...
Она сморщила нос и рукой толкнула калитку. Бульдог Изумруд, разомлевший от жары, даже не взлаял при ее появлении. Катюша миновала рыжие привядшие лилии и без стука вошла в дом. Не говоря ни слова опешившей от такого нахальства хозяйке, прошла в чулан и распахнула стоящий в углу сундук. Сын Мальванны Володька, спортсмен и объект любовных симпатий лучшей половины города, просунул голову следом:
-- Катька! -- воззвал он к однокласснице. -- Перегрелась? Зачем ей эта рухлядь, мутхер?
Дородная парикмахерша заглянула из-под сыновней мышки и схватилась за щеки.
-- Старье, ляльки...
Мать решительно и неожиданно сильно оттолкнула его от двери.
-- Там м-меч... на дракона. Не подходи, нельзя!
Володька замер: сказки в Яринке приучены уважать были все.
Меч в потрепанных кожаных ножнах перевалился через край сундука и с грохотом рухнул на ногу. Катя взвыла и подпрыгнула. И опять унырнула в недра. Рядом с мечом свалился узкий и длинный кинжал, следом за ним -- белый, на узком ремешке, наглухо закрученный термос и много-много старых меховых зверушек: медвежата, котики, зайцы... Катя затолкала в кармашек платья пушистого медвежонка и, присев на край сундука, стала воевать с термосом. "Вода живая. Одним духом не менее половины..." Она, запрокинув голову, глотала мерзкую горькую жижу -- даже слезы на глаза выступили. Потом завинтила термос и отставила.
Казалось, ничто не изменилось на первый взгляд. Только меч показался подозрительно легким, когда она прилаживала его на боку, и, путаясь в ремешках и пряжках, устраивала через плечо потертую перевязь. После прицепила кинжал, закинула через плечо ремешок термоса и, решив, что этого довольно, вежливо распрощалась с Мальвиной Ивановной.
Между тем на углу поджидал почетный эскорт (Володька раззвонил, точно!): одноклассники Серега, Лешка и еще один Володька с длинной и странноватой фамилией Житомирский. Володька Мальванны держался позади. Первые пять минут молодые люди насмехались над Катюшиным вооружением и торчащими из кармана медвежьими лапами, после чего Катя вежливо, но непреклонно вручила им "подержать" меч. Володька, взвыв от тяжести, уронил его на звякнувший асфальт, и шуточки прекратились.
На окраине, где в облупленном здании мирно уживались железнодорожный и автовокзал (Яринка-пассажирская), подлетел от карьеров и вывернул к ним зеленый "рафик". Из "рафика" выскочила, радостно улыбаясь, технологиня "Ярэмальпосуды" Ксана, последняя любовь Володьки -- в брюках, сапогах и яркой кофточке.
-- Расчудесно! -- грянула она, хлопая по плечам честную компанию -- Успела! Погоди, не сбежит твой дракон. Подлетим в Минойты, а потом тебя подкинем. Чтобы Богатырский конь не устал. А пока -- от заранее благодарной общественности... Витя, давай!
Вылез Ксанин шофер, неся в обеих руках пакеты с трехлитровыми банками: в левой -- сок яблочный, в правой -- березовый. Катя взяла и вежливо сказала "Спасибо".
-- Да чего там! -- прокричала Ксана. -- Знаю: как дракона свалишь -- точно пить захочется.
И скрылась вместе с "рафиком" и Витей в хвосте пыли. А остальные двинулись следом.
Ксана не возвращалась. Катя и жалела уже, что взяла эти банки: живая вода на них не действовала, а принимать помощь ей сейчас нельзя было ни от кого.
Яринка осталась позади. Шоссе стелилось прямое и пыльное среди молодых сосенок. Катюша остановилась, чтобы попрощаться. И тут Сережка наклонился и прикоснулся губами к ее руке. А из пустоты горячего марева донесся далекий, но отчетливый топот копыт.

***
Коня пришлось оставить наверху.
Струйки песка все еще катились по склону оврага, из-под мохнатых сосновых корней. А внизу ожидала душная влажная темнота. Песчаными ребрами, корнями окружала; пугала, сбивала дыхание. Высоко-высоко виднелся между сосновых крон кусочек синего неба, и острый краешек солнца на нем. И там же, высоко вверху, выпав из кармана и перестав быть игрушкой, сидел на поваленном стволе и сосал лапу крупный бурый медведь.
А потом появился дракон.
Он тянул вдоль оврага звякающее чешуйками тело, и глаза его, как автомобильные фары, горели в темноте. Остановившись на терминаторе, он запустил когти в землю и ноздрями всосал влажный воздух. Перед ним стояла добыча. Глупая и сладкая. Но старый, опытный, дракон не спешил напасть. Потому что от девчонки пахло еще и железом. Древний инстинкт говорил дракону, что это меч, и что бросаться на человека с мечом -- опасно. А тут еще солнце. Нахальный луч, который нельзя ни убить, ни съесть.
Но добыча сама шагнула вперед. Тень перечеркнула ее, и дракон прыгнул навстречу.
Меч ударил в нагрудную пластину, отскочил, выворачивая девчонке руку. Она ахнула и выронила оружие. Дракон не умел смеяться, но желтые плошки глаз блеснули так, словно он захохотал.
Он не спешил. Ему хотелось насладиться страхом жертвы, поиграть с ней по-кошачьи, то выпуская, то ловя снова, услышать мольбы о пощаде. Только жертва оказалась неправильная. Она подхватила меч левой рукой и, чувствительно ткнув им дракона, отпрыгнула на солнце. Дракон заколебался. И тут, не успев притормозить на обрыве, почти ему на голову рухнуло, кувыркнувшись в воздухе, железное и вонючее, и загорелось, пыхнув едким дымом. Это не то что в Граничные Условия, вообще ни в какие ворота не входило. Подобрав хвост, дракон плюнул такой же огненной струей и закашлялся, пробуя лапой зацепить двоих, выпавших из нового врага. А про девчонку забывать не следовало! Видно, эти двое были ей чем-то дороги, потому что, не обращая внимания на огонь, она изо всей силы вбила меч между пластинами хвоста, как бабочку, пришпилив чудовище к земле. И немедленно сверху свалились на дракона устрашающих размеров медведь и несколько кентавров на похожих на обручи ногах, еще в полете разваливаясь на половинки. Круглые ноги путано вращались, а торсы отступали и нервно хихикали. Это оказалось чересчур даже для дракона. Фыркнув похлеще кота, у которого отобрали куриную косточку, зверь раскрыл от земли до неба пасть и... Катя что есть силы швырнула в нее первое, что подвернулось под руку -- термос с живой водой.

Через неделю Катя стояла на пороге Яринковской районной больницы. Выпустили наконец. Что рука на перевязи, пустяки. Гипс снимут, и тогда памятью останется только ожог на щеке -- от драконьего пламени.
-- Эге-гей! -- крикнул с противоположной стороны улицы Володька, махая букетом роз, второй рукой придерживая на плече отдающего в зелень котенка, а коленом подпирая немного побитый велосипед. Котенок фыркал, выпуская тонкие струйки дыма. -- Победительнице привет! А почему ты так рано? Общественность только через полчаса соберется. Корреспонденты...
Катя испуганно ахнула, схватилась за щеки, вдруг улыбнулась и легко, как пушинка, взлетела над улицей.