Колодец Ангелов

Глава 1.

- На горизонте киты!!!
Капитан Ахав размахивает треуголкой и щурит единственный глаз, прозрачный, словно небо после дождя.
- Поднять стаксель! То есть, брамсель! То есть, тьфу...
- ТЬФУ!!!
Катька дернула ногой и проснулась. Какие, к лешему, киты в пять утра?!
На подоконнике сидела маленькая пестрая птичка и внимательно вглядывалась в девушку черной бусинкой глаза.
- Кышш...- слабо сказала Катька, в тайне надеясь, что птичка удалится вслед за капитаном Ахавом.
- Фиг тебе! - хрипло чвиркнула гостья. - Я тебе сейчас такое скажу - упадешь. Ибо пришел твой час, дева.
- Ну? - Дева скривилась.
- Баранки гну! - выплюнула птичка и, взъерошив на затылке разноцветные перышки, торжественно взмахнула крылышками: - Видишь ли... судьбе было угодно, чтобы ты стала Избранной. Сидишь еще?
- Ну, сижу... - Катька зевнула.
Птичка подозрительно склонила головку, но продолжила:
- Так, вот. Ты не из этого мира, дева! И пришел час...
- Пфе... - Катька откинула одеяло и побрела к зеркалу - вычесывать свалявшиеся со сна агатовые кудри. - Удивила. Ты чего, новенькая?
- Э... - озадачилась птичка.
- Ну, в смысле, давно из питомника?
Пернатая гостья застенчиво ковырнула лапкой подоконник: - Весной вылупилась... а, что?
- Понятно... - девушка дернула запутавшуюся в волосах щетку и зашипела. По комнате поплыл запах горелого молока.
- Видишь ли, моя юная почтальонша... - язвительно протянула Катька, - я прекрасно знаю, кто я есть на самом деле. Не знаю, чего там тебе наговорили, но в ближайшую пару лет я вовсе не собираюсь покидать этот мир, потому что мне здесь нравится.
- Ну, Катерина Тарасовна-а-а... - заныла птичка, - ну, как же там без ва-а-ас...
- Без меня там прекрасно обходились без малого сотню лет!
Катька отшвырнула щетку и полезла в трюмо за сигаретами.
- Всяко, со мной не считались, игнорировали и мешали думать самостоятельно! А сейчас пытаются купить дурацкими обещаниями как какую-то... какую-то... - девушка яростно сунула в рот сигарету: - Мэри Сью, вот!
- Это вы что это, курите, да? - всполошено защебетала птичка. - Да как же это...
- Я еще и шаром огненным запустить могу... - мрачно пообещала девушка и щелкнула зажигалкой.
Впечатлительная птичка, увидев язычок пламени, закатила глазки и рухнула в обморок куда-то на двор.
- Пятый этаж! - запоздало крикнула черноволосая и бросилась к окошку, выглядывать на асфальте тщедушный трупик. Тщетно.
- Телепортировалась... - облегченно выдохнула она, с наслаждением несколько раз затянулась, а потом щелчком отправила дымящийся окурок за окошко, - успела, таки. Только теперь, как пить дать, родителям про сигареты наябедничает. АНТЯЯЯЯ!
И, сердито бурча под нос витиеватые проклятия идиоту, научившему летавок разговаривать, накинула короткий халатик цыплячьего цвета и поплелась будить соседа по общежитию.
Екатерина Тарасовна Леденцова была из тех девушек, что в миру носят гордое звание "попаданок". Высокая, ладная, с пронзительными зелеными глазищами на пол-лица, Катька выгодно выделялась среди однокурсниц факультета Изящных искусств Нижегородской гуманитарной академии. Откровенно говоря, выделяться ей приходилось не слишком часто, потому что занятия сударыня Леденцова прогуливала по-черному. А если дело касалось отчисления, она просто шла с покаянным видом в деканат и на следующий день, как по мановению волшебной палочки, была вновь зачислена в число студентов. А декан с завидной регулярностью брал отгул по поводу разыгравшегося аллергического ринита.
Стипендии Катьку лишили еще на первом курсе, но девушка не отчаивалась и продолжала жить на широкую ногу - шмотки, бары, концерты. На вопросы однокурсников по поводу подозрительных доходов, девушка делала загадочное лицо и беззастенчиво врала о богатой тетушке из Монте-Карло. Ясное дело, что сокурсницы женского полу грешили на то, что Леденцова занимается проституцией, а парни подозревали в ней содержанку богатого папика. Особенно после того, как Катька дала от ворот поворот паре факультетских красавчиков, уверенно державших первые места в рейтинге популярности у местных девиц.
На самом деле все объяснялось куда проще. Или сложнее, если смотреть на проблему товаро-денежных отношений с точки зрения земных обывателей. Раз в неделю Леденцова отправлялась в бутик напротив банка "Нижегородский авангард" и там, стоя в примерочной кабинке, совершала замысловатые пассы из арсенала бытовой магии, деловито опустошая закрома Родины. Вернее, Праматери всех цивилизаций.
Единственным, с кем у Катьки сложилось какое-то подобие дружбы, был Антошка Калистратов по прозвищу Прынц. Антошка был мягок, слегка рассеян, неприставуч, а, главное, так же, как сама Катерина пользовался нелюбовью сокурсников. Наверное, потому, что, будучи натурой романтической и ранимой, Антя терпеть не мог шумных общежитских пьянок, а в субботние вечера, когда все нормальные студенты идут в клуб, закрывался в своей комнате с книжкой.
Вот и сейчас какой-то потрепанный талмуд виднелся из-под подушки, на которой мирно сопела взъерошенная голова Антона.
Катька распахнула дверь и, уперев руки в боки, грозно воззрилась на спящего однокурсника:
- Антя! Ты снова дрых с открытой дверью? А если сопрут чего?
- Я не дрых... - простонало из-под спешно натянутого на голову одеяла, - я ЕЩЕ сплю...
- Ответ неверный. - Катька решительно шагнула к кровати и потянула одеяло на себя. Антон поупирался, скорее для виду (сладить с решительно настроенной Леденцовой могла только профессорша Фаттахова), а потом, сдав позиции, понуро уселся на кровати и помахал рукой перед носом.
- Фуу... накурилась-то...
- Антя, не нуди!
Катька решительно села рядом и вздохнула.
- Через три часа экзамен, а я ни сном, ни духом. Шпоры есть?
- А какой экзамен? - наморщил высокий лоб Антон
- Философия? - нерешительно предположила девушка.
- Не... я писал по логике. Кажется...
- Так. - Катька нервно покусала волосы. - Давай звонить Штирлицу.
- А деньги? - Антон покосился на соседку и слегка покраснел.
- Пфе... - дернула та плечиком и, потянувшись, утащила с тумбочки старенький "Пионер". - Набирай.
Антон тряхнул головой, откидывая длинную смоляную челку, и сосредоточенно потыкал в экран. Заиграла бодрая музыка, а потом откуда-то издалека донесся треск, глухие удары и нечто, отдаленно напоминающее человеческие вопли. Катька круглыми глазами посмотрела на сокурсника, а из телефона внезапно донеслось далекое, еле слышное, вовсе на грани понимания "База! ЧП! Второй шлюз..." А дальше хрип, шорох и белый шум.
- Что это было? - хлопнул глазами Прынц, а из динамика послышался осторожный и мягкий, точно сахарная вата, голос:
- Алье-о?
- Штирлиц, че у тебя за гудок дебильный! - завопила Катерина, - мы с Антей чуть не обделались!
- Счастье мое, - мурлыкнула трубка, - с каких это пор творчество группы "Звездолет удачи" вызывает у тебя столь низменные порывы?
- Гриш, мы тут по делу, - встрял Антон, предусмотрительно затыкая Катьке рот ладонью. - Сегодня сдаем чего?
- Пять ворлдов.
- Гриш, что так много? Мы еще шпоры хотели.
- Тогда двадцать все вместе. И я делаю скидку за опт.
- Гриша-а!!!
- Леший с тобой, вымогатель, - Катька вырвалась из захвата Антона, - но нам нужно быстро.
- Приезжайте, - милостиво согласился Штирлиц, и Катька с воплем раненного бегемота унеслась одеваться.
И уже, стоя на крыльце, дожидаясь прибытия аэротакси, задумчиво пнула носком гранитную ступеньку: - А знаешь, Тошка, я слышала все альбомы "Звездолета"... никакой базы и шлюза там нет...

Нынешний апрель куда больше в первых своих числах походил на ноябрь. И тем неистовее вошла в свои права весна, распахнувшись лазоревым небом, окутав теплом и парными туманами холодную заснеженную землю; в считанные дни рассыпая золотые глазки мать-и-мачехи по обочинам.
Антон, прижавшись носом к стеклу, с высоты птичьего полета созерцал родной город, медленно просыпающийся в зябкой утренней дымке. Вековые деревья центрального парка - пока голые, но уже готовые вот-вот вспениться в небо молодой листвой. Золотящиеся купола старинных церквушек - как редкие грибы-боровики между широкими посадочными площадками жилых многоэтажек. Блестящие слюдой окна волжской воды - ледоход сейчас в самом разгаре. А там, возле покрытой защитным полем древней кремлевской стены, упирается в небо сверкающий раздвижной купол Нижегородской обсерватории.
Сам Антон в обсерватории никогда не был - лет триста назад заведение посчитали закрытым объектом и экскурсии туда прекратились - но, слышал, что мощный телескоп способен был показать все, без исключения, земные колонии. Другой такой телескоп был разве что в Санкт-Петербурге, но, тут уж - столица есть столица. Тем более, что под Питером находились Врата - место телепортации исследователей и колонистов.
В детстве Антошка и сам мечтал быть астронавтом. Закрывшись вечерами в отцовской библиотеке, он с упоением читал красивые истории о первых звездолетчиках - искусственно созданной расе со сверхспособностями; Изначальных, способных преодолеть длительные перелеты, не погружаясь в анабиоз, и исследующих самые отдаленные уголки Вселенной. Отыскав подходящую для жизни планету, Изначальные строили на ней Врата, подобные Питерским, и тогда обычные колонисты могли беспрепятственно телепортироваться в новые миры...
Ночные посиделки чаще всего заканчивались одинаково. В замке скрежетал ключ, на пороге появлялась нянька и, размахивая полотенцем, гнала маленького Антю спать. А потом в Калистратове-младшем открылись музыкальные способности, чему его мать - известная пианистка - была несказанно рада.
- Эй!
Грубый толчок вывел Антона из задумчивости. Это не выдержала Леденцова, героически промолчавшая всю дорогу. - Давай, отстегивайся, приехали.
Антя рассеяно кивнул, глядя, как плавно приближается к ним посадочная площадка Штирлицова дома, расчерченная номерными парковочными квадратами и потянул страховочный ремень.
Гришка уже ждал их у перил, нетерпеливо барабаня худыми пальцами по плечам сложенных рук, а ветер так и норовил сорвать куцый вязаный беретик, притулившийся на макушке.
- Какая честь, - язвительно пропела Катерина, изящно выставив длинную ножку из аэротакси. - Нас вышел встречать САМ.
- Я не мог дождаться нашей встречи, дорогая, - мрачно хлюпнул носом Штирлиц и попытался натянуть берет на уши. - Давайте быстрее, холодно.
Антон подумал, что Гришке, не иначе, очень нужны деньги и, глянув на Катьку, поинтересовался:
- А предмет - то, какой?
- Логика... - бухнул Штирлиц и закашлялся.
- Не мог раньше сказать? Кать, у меня ж есть шпоры, я говорил! - возмутился Прынц, а Штирлиц скривился.
- Так у тебя, поди, рукописные? Деревня! И вообще, мы про опт договаривались. И тоже жалобно глянул на Катерину. Та с величественным видом вылезла, наконец, на крышу и милостиво кивнула. Антону тотчас захотелось ее стукнуть - такой высокомерной она сейчас казалась - не иначе государыня, милующая смердов.
- Двадцать, как договаривались.
Леденцова сунула в лапку Штирлицу мятую бумажку и поплотнее запахнулась в лиловый плащик.
- Значит, так, - засуетился Гришка, поспешно вытягивая из кармана коробочку из пластика. - Тут наушник. Цепляешь, как гарнитуру, а вот здесь, - на свет появилась маленькая панелька, чем-то смахивающая на портативный телевизор, - рисуешь пальцем номер вопроса. Жмякаешь ввод и наслаждаешься моим неземным голосом, диктующим ответ.
Штирлиц мерзко расхохотался и подмигнул Леденцовой: - Вот только наушник должен быть в радиусе метра. Так что, дети мои, придется вам изображать неразлучников.
- Справимся, - фыркнула Катька и бдительно полезла проверять коробочку: - Надеюсь, наушников два?
- Обижаешь, - пробормотал Штирлиц и, подняв воротник куртки, - и вы, это... гарнитурой не светите, под волосы прячьте.
- Мы похожи на идиотов? - девушка язвительно вскинула смоляную бровь и, глянув на часы, ухватила Антона за рукав: - Шевелись, Прынц, Шанович не любит, когда опаздывают!
- И спасибо тебе, дорогой Гришечка, что не оставил товарищей в беде... - язвительно пробормотал Штирлиц в спину покупателей, на что Катька, когда аэротакси медленно воспарило в воздух, скорчила благодетелю премерзкую рожу.


Когда молодые люди, запыхавшись, подлетели к аудитории, там уже нервно гомонили сокурсники, а над дверью, на табло, переливалась кровавым светом предупреждающая надпись "Тихо! Идет экзамен!"
- Так, это... еще ж пять минут до начала, - растерянно пробормотал Антя.
Катька, склонив голову к плечу, критично оглядела сокурсника и, буркнув "Волосы на ухи зачеши...", ввинтилась в возмущенно гудящую толпу.
- Я постучала, - с надрывом в голосе пожаловалась стоящая у самой двери рыженькая девушка, похожая на экзотический одуванчик, - а он обернулся и сказал... Сказал, что приличный человек является на встречу за пятнадцать минут до назначенного времени. И посему, те, кто явился на экзамен позже семи сорока пяти, будут считаться опоздавшими.
- Вот га-ад... - дружно выдохнула толпа.
- Может, в деканат сходить? - нерешительным басом предположил невысокий блондин.
- Ты что! - испугалась рыженькая, - историки, вон, в прошлый раз нажаловались, а потом им пришлось три дня на пересдачи мотаться.
Леденцова хмыкнула, решительно тряхнула головой, отчего по коридору поплыл явственный запах сладкого парфюма, и, потеснив однокурсников, вошла в аудиторию. Дверь хлопнула, и в наступившей тишине гулкое эхо пронеслось по коридору. Рыженькая и еще одна девушка, чуть не встретившись лбами, спешно приникли к двери, а Антошка тихо хмыкнул. Он уже давно подозревал, что с подругой что-то не то. Во всяком случае, любые Катькины переговоры сопровождались просто феерическим везением. Порой Прынца так и подмывало пристать к ней с вопросами, да все как-то неудобно было.
Спустя пять минут дверь скрипнула и в коридор высунулась довольная физиономия Леденцовой.
- Виталий Шанович велели заходить по восемь человек. Антя, сюда, быстро, я нам место заняла.
Калистратов протиснулся к двери и, следуя за Катериной к одному из столов, покосился на логика. Тот, подпирая щуплой фигурой демонстрационный экран, пялился в пол с видом Роденовского Мыслителя.
Леденцова деловито плюхнулась в полукруглое кресло и решительно ткнула кнопку на столе, чуть не прищемив изоляционной сферой Антона.
- Э-э, полегче, - юноша придержал опускающийся прозрачный купол и занял свое место. - Ты чего, нервничаешь?
- Я злюсь, - сквозь зубы процедила Катерина. - Этот придурок наелся чеснока перед экзаменом, а у меня заболела голова.
Антон пожал плечами и деликатно промолчал. Сам он ничего такого не почувствовал, но, кто его знает, может, Катьке пришлось лобызать Шановича?
- Хорошо, что ты не вампир, - неудачно попытался разрядить обстановку Антя, и был проморожен суровым ледяным взглядом.
- Тяните билеты... - отмер динамик на верхушке купола и Катька, не глядя, ткнула пальцем в монитор перед собой. Антон тоже вгляделся в мельтешение цифр и последовал примеру соседки. На мониторе глумливо мигнула желтая чертова дюжина.
Катька осторожно вытащила из кармана платья шпаргалку Штирлица и пристроила на коленках. Коленки, к слову, оказались неприкрытыми - Леденцова всегда предпочитала радикальное мини, и Антон смущенно вздохнул.
- Дубль Раз - прогундел динамик голосом логика, - билет номер тринадцать. Внимание на экран.
Антон приготовился, было, узреть какие-нибудь таблицы истинности, но тут по темному монитору пробежала вязь неизвестных символов, а потом проступило незнакомое лицо. Женское. Бледное, с капельками пота над верхней губой и яркой россыпью веснушек по переносице.
- Готовность номер один... все к шлюпкам... - донесся еле слышный из-за треска и свиста голос, - Лобов ранен..."
Экран мигнул и погас.
- Ты ЭТО видела? - шепотом спросил Антон и попытался сглотнуть - в горле пересохло.
Катька сидела неподвижно, вперив круглые глаза в пустой монитор и, словно выброшенная на берег рыба, разевала рот.
- Ба... ба... ба... - наконец, сдавленно произнесла Леденцова.
- А? - не понял Антон, а Катька, выдавив еле слышное: "Воды...", бумкнула головой о стол.

Глава 2

Антон подпирал снежно-белую стенку коридора и вот уже битых четверть часа гипнотизировал взглядом дверь лазарета. Дверь равнодушно поблескивала никелированной ручкой и время от времени подмаргивала зеленым окошечком с надписью "Только для пациентов и персонала".
- Интересно, - подумал Антя и сдул щекотавшую нос челку, - неужели кому-то без причины захочется завернуть в лазарет? Или это для таких вот сочувствующих, как он, написали?
- Сколько раз я вам повторял, - раскатился из-за угла мощный бас, - что из-за этих ваших инноваций страдают наши дети!
- Борис Шамильевич! - возмущенный голос собеседника взвился под потолок и там издох, поглощенный шумоизоляционным покрытием, - ваши дети от моих инноваций ничего, кроме пользы, не получают! Глядишь, и думать научатся! Это же ло-ги-ка!
- А девушка? - пред грозовыми раскатами деканского гласа бессилен был даже потолок.
- Да, честное слово, понятия не имею, что произошло!
Спорщики показались из-за угла - оба невысокие, чернявые, несколько восточной наружности. Вот только лицо декана Малкевича обрамляла окладистая борода.
- Я, как обычно, зарядил учебный файл, - логик пожал плечами, - между прочим, с законами силлогистики. А она как грохнется в обморок! Может, испугалась, что не сдаст...
- Леденцова? - скептически поднял бровь декан и тут узрел Антона.
- Калистратов! - Малкевич потер руки. - Ты-то мне и нужен. Что там у вас произошло?
- А... мнэ... - проблеял юноша, а логик вдруг расплылся в широкой улыбке и сахарным голоском произнес: - Антон, будьте так любезны, расскажите, что за билет вам попался.
- Тринадцатый... - нерешительно сказал Тошка и недоуменно покосился на Шановича. Тот несколько раз кивнул, точно китайская статуэтка.
- Там были эти... - Калистратов напрягся, вспоминая собственные шпоры, - всякий Сэ есть Пэ. Или, не есть...
- Я же говорил! - Улыбка логика стала вовсе медовой. - Антон, где ваша зачетка?
- Тут... - Калистратов обалдело закатал рукав свитера, предъявляя широкий пластиковый браслет на запястье. Виталий Шанович с энтузиазмом ткнул в миниатюрный экран пальцем. Браслет моргнул, считывая отпечаток, а декан прищурился.
- А что произошло с девушкой?
- У нее горе, - ляпнул Тошка и сглотнул. В самом деле, не говорить же преподавателям, что им тогда на экране невесть что примерещилось. Сейчас, немного отойдя от происшествия, юноша был уверен, что с ним случилась какая-то неприятная галлюцинация. А Катьке могло поплохеть от чего угодно.
- Что за горе?
- Ее парень бросил, - Калистратов вздохнул. Вообще-то, врать он не любил. - Вчера вечером.
- Надеюсь, без последствий? - Малкевич напрягся.
- Не, ничего такого, - Тошка испуганно сглотнул. Не хватало еще, чтобы декан впутал в дело специалистов из Отдела защиты прав ребенка. - Между ними и не было ничего.
- Ну-ну... - Малкевич сурово пошевелил бородой. - Значит, так. Вы, Виталий Шанович, отправляйтесь продолжать экзамен. Вы, Калистратов, стойте здесь, пока я не выйду, а я навещу пострадавшую.
Декан решительно тронул зеленую панель, двери лазарета бесшумно разъехались; логик поспешно скрылся из виду, а Антошка перевел дух. И кто его за язык тянул врать о Катькиных амурах? Сказал бы, что перезанималась. Или, может, в нем заговорили эти... комплексы?
Калистратов скривился. У него самого с девушками как-то не складывалось. Нет, Тошка, конечно, периодически влюблялся и все такое. Только вот представительницы прекрасного пола считали его неудачником и ничем не выдающимся ботаником. А уж после того, как во втором семестре златокудрая Светка - местный Эверест, который Антя по незнанию попытался покорить - высмеяла его на глазах однокурсников, парень и вовсе приуныл. И полностью отдал предпочтение книжкам и гаммам.
Мелодичное треньканье "Пионера" вывело юношу из задумчивости, и, вытащив телефон, Тошка снова вздохнул. По экрану розовой каллиграфией потекло сообщение: "Сынок, ты покушал?". Зоя Прокопьевна Калистратова, пианистка, актриса и просто "образец женственности", как называли ее столичные газеты, обожала изысканные шрифты. И сына обожала тоже.
Потому-то после школы и рванул Калистратов-младший из Питера в Нижний. Подальше от родительской любви и тотальной опеки. Он часто задавался вопросом, почему именно сюда, а не куда-нибудь в Пермь или Воронеж, где были отличные консерватории, чьи выпускники-пианисты гремели по всему миру? Впрочем, Антя давно перестал мечтать об артистической карьере, полагая главным для себя свободу. А, может, просто потому, что в Нижнем тоже были Врата, и детская мечта становилась чуть ближе, когда Калистратов видел, как в безоблачную погоду далекое кольцо на высоком шпиле ловит закатные лучи?
Антон собрался, было, сообщить матушке, что сыт, здоров и весел, но тут двери лазарета разъехались, и на пороге появился декан Малкевич, деликатно поддерживая под локоток красную, точно вареный рак, Леденцову.
- Вы уж осторожнее, - назидательно гудел Борис Шамильевич куда-то в район подмышки девицы, - в следующий раз не перетруждайтесь и пейте валериану. Очень перед экзаменом помогает. Калистратов! Проводите девушку до общежития!
Тот согласно кивнул, а Катька, пронзив сокурсника злющим взглядом, сама ухватила Антона за плечо и чуть не на буксире потащила к лестнице.
- Я думала, ты мне друг! - Плюхнувшись на сидение аэротакси, Леденцова, наконец, прервала возмущенное молчаливое пыхтение. Ткнула пальцем в панель.
- А ты, оказывается, тот еще гад!
- Неправильно задан адрес, - меланхолично отозвалась система.
- Малиновая, восемь! - выплюнула девушка и с возмущенным видом стала копаться в сумочке.
- Да что я сделал-то? - Антон возмущенно дернул вверх молнию куртки.
- Ты меня обесчестил. Фигурально выражаясь, конечно. Слышал бы, какую лекцию о современных нравах прочел мне Шамильич! Велел витамины пить, сказал, что от депрессии помогает!
- Ну, Кать, ну, подумаешь... - Калистратов скривился, - должен же был я что-то говорить. А то, что с парнем так вышло... дело-то обычное.
Леденцова на секунду застыла с гребнем в руке, а после, повернув к сокурснику холодное злое лицо, медленно проговорила:
- Тоша, ты слегка напутал. Это для ТЕБЯ - дело обычное. А для меня - вопрос принципа. Дело профессиональной чести, можно сказать.
Калистратов потрясенно вздохнул:
- Так значит, правда, что ты... ночная бабочка? И, это... ты меня с парнями-то не спрягай. Я натура хоть и творческая, но вполне традиционной ориентации!
Катька фыркнула и принялась снова орудовать расческой:
- Дурак ты, Антя. Ты про феромоны когда-нибудь слышал?
- Это что-то про бабочек?
- Дались тебе эти бабочки... - Леденцова все еще смотрела мрачно, но орать, к счастью, перестала.
- Тогда... - воодушевился Антон сменой настроения, - знаешь, что? Пошли в "Две луны", а? Мы ж рядом совсем, а я тебе мороженое куплю. В качестве компенсации, так сказать. Там и поговорим.
Леденцова хмыкнула, потом нехотя кивнула, а Калистратов направил такси на розоватую крышу кофейни, испещренную возле посадочной площадки красно-белыми квадратиками новеньких солнечных зонтов.
Они не стали спускаться в зал, а выбрали столик на крыше, у самого края, где через увитую искусственным плющом решетку открывался впечатляющий вид на ледоход.
- А ты не простудишься? - заботливо поинтересовался Калистратов, когда Катька подняла воротник плащика. - Ветрено все же.
- У меня иммунитет, как у лошади, - отмахнулась Леденцова и, глянув в меню, мстительно заказала себе на панельке выбора мороженое с натуральной клубникой.
- Не уверен, что у коней уникальная иммунная система, - пробурчал под нос Антя и, мысленно пересчитав наличность на стипендиальной карте, ограничился пломбиром.
- Так что там с бабочками?
- Не будь занудой. И не с бабочками, а с феромонами. Если не вдаваться в подробности, это такие вещества, которые могут вызвать разные реакции. От страха до обожания.
- А ты...
- А я с ними работаю.
К столику бесшумно подрулил столик на колесиках, и друзья сняли с подноса заказ - аппетитные горки в креманках, украшенных крупным алым горохом.
- Так ты химией занимаешься, - поинтересовался Антон, облизывая ложечку, - потому всегда и со всеми так удачно договариваешься?
- Можно сказать и так, - Леденцова загадочно усмехнулась. - Я при желании вообще могу тебя в себя влюбить.
- Э... а, зачем? - Калистратов уронил ложечку в креманку.
Нет, что ни говори, Катька была девица видная. Высокая, белокожая, длинноногая, она умела произвести впечатление. Вот только Антона брюнетки категорически не привлекали, может быть, потому, что напоминали Зою Прокопьевну? А еще Анте всегда хотелось чувствовать себя защитником. Сильным и отважным мужчиной, готовым подставить плечо хрупкой сказочной принцессе. А рядом с Катериной героем себя, наверное, чувствовал бы только какой-нибудь звездолетчик. Или, на худой конец, поп-звезда.
- Я чего, - уточнил Антя осторожно, - тебе нравлюсь?
- Нравишься, - серьезно кивнула Леденцова, - как человек нравишься. Вот потому я никогда не стану пробовать на тебе эту... продукцию. Понимаешь, Тошка... - она печально подперла кулаком подбородок и уставилась на блестящую под солнцем Волгу, - дружба имеет дурацкое свойство умирать, когда переходит в любовь. Вот, допустим, поругаемся мы, так ведь все равно помиримся. А с любовью так не выйдет. Даже если помиришься, все равно какой-то кусочек отношений будет потерян. Любить - это все равно, что гореть свечой на ветру...
Антон удивленно глянул на профиль подруги - на мгновение ему показалось, что Катька даже выглядеть стала старше - и подумал, а так ли он был неправ, сочиняя про Леденцовские амуры?
- Впрочем, - девушка оторвалась от созерцания весенней природы, - если вдруг захочешь кого очаровать, или, там, наоборот, отвратить - обращайся. Как другу, сделаю тебе хорошую скидку.
И Леденцова с видом кошки над сметаной отправила в рот спелую клубничину.
- А как ты это делаешь?
Перед мысленным взором Калистратова проплыла полузабытая картинка из какой-то детской книжки - носатая ведьма, помешивающая зелье в котелке.
- Духи, мыло, - дернула острым плечиком Леденцова, - прости, но в технологию вдаваться не буду. Семейная тайна, видишь ли...
- Знаешь, Кать... - юноша слегка покраснел и поскреб ложечкой скатерть, - ты, наверное, снова разозлишься, но я считаю, что так неправильно. Заставлять кого-то делать то, что он сам ни в жизнь бы не сделал...
Леденцова вскинула смоляные бровки и усмехнулась:
- Не скажи. Все не так просто. Бывает, что человеку просто нужен толчок, чтоб осознать некоторые вещи.
- Погоди!
Антон поспешно вытащил из кармана вибрирующий телефон и страдальчески скривился. Розовые символы на экране заметно прибавили в размере, а обилие знаков пунктуации указывало на непомерное волнение Калистратовой-старшей.
"Антон!!! - гласило послание. - Что произошло?!! Почему не отвечаешь?!! Мама волнуется!!!"
Прынц покосился на Катьку, с любопытством вытянувшую шею, и понуро начал набирать ответ.
- Маменька? - сочувственно спросила Леденцова, а потом тихо хихикнула:
- Слушай, Тошка, неужели ты и в этом случае будешь вести себя, как зануда-отличник? Я имею в виду, что, если мы тебя надушим чем-нибудь эдаким, чтоб маменькина любовь пошла на убыль?
- Кать... - Антя поднял страдальческий взгляд, - мою маменьку никакие феромоны не возьмут, вот увидишь. Я лучше ее по старинке успокою, напишу вот, что экзамен сдал.
- А врать, по-твоему, хорошо?
- Так я, правда, сдал... пока ты...
Катька вытаращила глазищи и нахмурилась:
- Значит, пока я, можно сказать, была на грани жизни и смерти, у тебя хватило черствости...
- Да, нет, он сам пришел. Логик. Ну, и поставил автоматом...
- А мне? А я? - Леденцова задохнулась от возмущения. - Как иголки тыкать, так в меня, а как автоматом, так тебе?
- Да ты погоди! Я уверен, что он и тебе выставит. Его Малкевич знаешь как за жабры взял? Говорил, что это все инновации виноваты. Ты, правда, коси на то. Скажешь, перезанималась.
- Я ж брошенка, забыл? - В Леденцовой, похоже, с былой силой взыграла обида, но тут, на Калистратовское счастье, на крыше ожил монитор интервизора.
"Твои руки словно крылья, а глаза, как сегидилья..." - взвился к весеннему небу сахарный голос, а на экране возник чернявый красавчик в распахнутой на груди белоснежной рубашке. Парень кокетливо стрелял глазами в разные стороны, у подножия сцены бесновались молодые девицы, а внизу экрана бежала неоновая надпись "Кристиан Грэй. Теперь и в твоем городе! Дата концертов..."
- Бред какой-то, - фыркнул Калистратов. - При чем тут сегидилья? Они хоть знают, что это такое?
Посмотрел на Леденцову и удивленно сморгнул. Щеки девушки заливал нежный румянец, а сама она смотрела на патлатое чудо, точно голодающий на огромный сливочный торт.
- Какая разница... - пробормотала Катька, - это иносказательно. И вообще... красиво...
Антя от такого поворота на мгновение потерял дар речи, а Кристиан Грэй на мониторе исполнил какой-то зажигательный танец с выворачиванием коленей. Вполне возможно, что пресловутую сегидилью.
Катька тряхнула волосами и с решительным видом вытащила из кармана миниатюрный салатовый "Эверест" - последнее слово отечественной мобильной индустрии. Мелодичный сигнал - и на ладони девушки выросла изумрудная голограмма - лопоухая голова незнакомого Антону абонента.
- Левушка, - пропела Леденцова, - мне срочно нужны билеты на концерт Грэя. Два.
Под вопросительным Катькиным взглядом Прынц отчаянно затряс головой, но подруга была неумолима: - Желательно ближе к сцене.
- Кать, да ты че, - растерянно бухнула голова, - билеты еще за две недели расхватали!
- Лева, котик, - прищурилась Катерина, - меня не интересует, когда были раскуплены билеты. Я сказала, мне нужны два. Возле сцены. Или Аллочка тебе уже надоела?
- Шантажистка! - горестно возопил лопоухий. - Ладно, я попробую. Будь на связи.
- Вот. - Леденцова захлопнула крышечку телефона. - А ты говоришь - нехорошо. Аллочка, между прочим, профессорская дочка. И в жизнь бы не посмотрела в Левкину сторону. А так - и парень счастлив, и мне хорошо.
- А девушке? - Антон угрюмо глянул на подружку.
- Девушке тоже. Антя, она влюблена, и это главное. А каким образом - что за разница?
- Все равно, - вздохнул парень, - так нечестно. Я бы хотел, чтобы девушка сама в меня влюбилась.
- Ну-ну, - фыркнула Катька, - то-то, я смотрю, они на тебя гроздьями вешаются.
- Ничего. Я подожду.
Леденцова пожала плечами и отодвинула пустую креманку:
- Пошли?
- Погоди... - Антон, наконец, решился. Может, он и сошел с ума и ему мерещится всякое, но лучше уж знать наверняка. - Кать. Я спросить хотел. А... перед тем, как тебе плохо стало, ты ничего не заметила?
- А с чего б мне еще поплохело? - дернула плечиком подруга. - Знаешь, как я перетрухала? Думала, правда, что с бабулей случилось. Это потом, в лазарете уже, сообразила, что меня в очередной раз на "слабо" взять пытаются.
- Чего-о?
- Долгая история, - Катька обреченно махнула рукой и полезла за сигаретами. - Но, если вкратце, родичи в очередной раз озаботились моей непростой судьбой и разыграли дурацкий спектакль, только бы вернуть меня в лоно семьи.
- А тебе не кажется, что это как-то слишком? - Антя вспомнил глаза незнакомой девушки. Или она актриса?
- Стоп. Бабушка? - Калистратов обалдело посмотрел на подружку.
- А что тут такого? - Катька выпустила дымное колечко, тут же безжалостно снесенное ветром. - Ты точно с Луны свалился. Тош, есть такая вещь, как пластика.
- А... - Калистратов задумчиво почесал затылок и подумал, что Катькин дед не иначе султан Брунея - оплачивать бабулькины заморочки, да еще фильм с ее участием снимать и вместо билета подсовывать... Правда, кто такой султан Брунея, Калистратов точно не знал, но в народе говорили, что личность была легендарная, денежная и на любые выходки способная.
- Не веришь? - прищурилась Леденцова. - Ну и зря. Ты бы видел, что они утром учудили. Прислали мне письмо, в котором на царство посадить обещали, если я Академию брошу.
- Чокнутая семейка, - буркнул под нос Антон, а потом подумал и надулся. Не иначе, Леденцова издевается.
- Пошли, - Катька сунула в прорезь никелированной урны сигарету и порывисто поднялась. - Я замерзла.
Калистратов молча двинулся следом и, плюхнувшись в такси, решил для профилактики с подругой временно не разговаривать. Он снова уставился в окошко, сплющив нос о прохладное стекло, и подумал, а как бы было здорово оказаться сейчас подальше от Академии, вредной Леденцовой и маминых сообщений. Где-нибудь на орбите загадочной планеты - дикой, но дружелюбной. И вот, команду отважных звездолетчиков встречают радостные загорелые туземцы; пышногрудые девушки несут в руках охапки диковинных цветов, запах которых... тьфу. Вот ведь накурилась Леденцова...
Антон обернулся, желая сказать подруге какую-нибудь колкость, и вздрогнул от неожиданности. Взгляд его уперся в стену. Гладкую, из какого-то матово блестящего металла, с ярко-синей полосой посередине. А вот запах никуда не делся, а, кажется, стал еще сильнее - едкий, противный, точно жженая бумага и оплавившаяся пластмасса. Антон посмотрел направо и увидел плавно уходящий за угол коридор без единой двери. Вот только дальше на стене синяя же надпись - Сектор Б-8.
Сзади послышался громкий топот, и мимо отпрянувшего Калистратова пронесся незнакомый мужик в облегающей одежде с множеством ремней, молний; со странной штуковиной на поясе, напомнившей Анте оружие из компьютерной игры.
- Простите, - нерешительно позвал Калистратов, но мужик его, кажется, и вовсе не заметил. Зато в коридоре прибавилось дыму - сизые клубы медленно поползли откуда-то со стороны нижней лестницы, которой заканчивался другой конец коридора. Прынц нервно отер пот со лба и решил за благо последовать за незнакомцем.
Путь окончился у двойной двери с замком-панелью. Раздвижные створки были приоткрыты и подрагивали, словно в конвульсии, так и не разойдясь до конца. Антя боком просочился внутрь и замер, ошарашено глядя на открывшуюся картину. Он оказался на металлическом балконе, опоясывающем то ли парк, то ли оранжерею. Вернее, то, что от нее осталось - под развалинами рухнувших переборок, в очагах то тут, то там разгоравшегося пожара. Сизый дым туманными клубами поднимался кверху, мешая разглядеть масштабы разрушения, но Антону на мгновение показалось, что он слышит, как лопается в огне кора и шипит смола сгорающих заживо деревьев. Юноша закашлялся и, подняв глаза вверх, тихонько застонал. Прямо над ним расстилался во все стороны прозрачный купол, а дальше - чернильная пустота. То, что это не ночное небо, а самый что ни на есть космос, Антон понял как-то сразу - слишком уж крупными и яркими казались немигающие глаза звезд.
- Я... не хочу. Чтобы так, - пробормотал Калистратов и, затравленно покрутив головой, заметил на противоположной стороне балкона еще одну дверь. Ринулся туда, по пути чудом увернувшись от железной балки, рухнувшей откуда-то из-под купола, и что есть сил забарабанил в закрытые створки.
Будто отвечая, дверь бесшумно разошлась, и, ухватившись за створку, под ноги Антону сползла худенькая рыжеволосая девушка, вся перемазанная копотью, кровью и масляными пятнами, в разодранном комбинезоне.
- Помоги, - пробормотала она и подняла голову, а Калистратов чуть не заорал, узнав бледное лицо из экзаменационного монитора.
- Тошка, ты чего дергаешься?! - Леденцова возмущенно оттолкнула повалившегося на нее друга. - Заснул, что ли? Приходи в себя, приехали.
Калистратов изумленно поморгал, созерцая общежитскую террасу на уровне пятого этажа, и попытался сдуть со лба прилипшие волосы. Приснится же такое...
Он полез наружу вслед за презрительно фыркнувшей Катькой и чуть не заорал от боли, ухватившись ладонью за ручку на дверце. С опаской глянул на ладонь и со свистом втянул в себя воздух. Свежий ожог радовал глаз отчаянной краснотой и намечающимся пузырем. Калистратов всхлипнул и ринулся вслед за подругой через пустой и гулкий дуэльный зал, толкнул плечом дверь и чуть не свалился от пронзительного визга. Голос у Леденцовой был громкий, а каблучки на туфельках острые. Так что выглядывать из-за Катькиного плеча предмет испуга Антя стал скорее машинально, охая от боли в ноге.
А потом Калистратов подумал, что вот так, наверное, и сходят с ума.
Посереди холла ничком лежала девушка. С копной всклокоченных и грязных рыжих волос и в очень знакомом комбинезоне.

Глава 3.

Мужчина появился в больничном холле во время утреннего обхода - относительно спокойное время, потому что посетители предпочитают не попадаться под горячую руку еще не совсем проснувшимся и не отведавшим ланча врачам. Да и отвлекать их - себе и пациентам дороже.
Мало того, вошел этот рослый красавец не через помпезный холл, отделанный агатом и розовой яшмой, а через черный - вроде как насмерть запечатанный здоровым средневековым засовом. Даже в век спорта и поголовной заботы о собственном здоровье с применением науки и техники мужчина этот - лет 28 на вид - был хорош: высок, плечист и изящен в движениях. У него была загорелая чистая кожа, оттеняющая светло-русые волосы, прямой нос; аккуратные, прижатые к черепу уши. Портили общее впечатление разве что глаза: узкие, ледяные. И пристальный взгляд ощупывал мгновенно, проникая даже туда, куда пускать не хотелось.
Одет странный гость был в летний льняной костюм, выглаженный и безупречный - это при том, что у льна есть свойство мяться прямо на глазах. Впрочем, отметить особенности его внешности под лестницей у черного входа было некому. Потому мужчина спокойно вернул на место засов и спокойно поднялся в отделение интенсивной терапии на третьем этаже. На входе в отделение его попытались задержать впервые. Гость небрежным касанием пальца засветил беджик на груди и повернулся так, чтобы дежурной медсестре за стойкой удобно было прочитать. Девушка чуть заметно побледнела.
- Минутку, Кирилл Юрьевич, я вызову доктора Крутикова.
И обреченно поплелась по закругляющемуся коридору отделения. Между тем Кирилл Юрьевич (Кир - для друзей) легко перемахнул стойку и поиграл клавиатурой компьютера. На секунду замер, впитывая информацию; вернул все как было и притулился снаружи у стойки со скучающим видом.
- Господин Марцелев, это произвол! - подкатился к стойке дежурной медсестры кругленький, уютный доктор. Правда, сейчас он сопел, как хомяк, и был багровым от гнева и... опаски.
Кир, словно хищная птица, наклонил голову к плечу, нацеливаясь клюнуть доктора Крутикова изящным, слегка вытянутым носом:
- Это не произвол, это инквизиция.
- Что?!
Кир опять ткнул пальцем в беджик:
- Кирилл Марцелев, инквизитор шестой ступени; седьмой следственный отдел. Опасные и необъяснимые дела.
Он, казалось, прямо из воздуха вытянул прозрачную папочку с документами и веером раскинул их по стойке.
- Вы сообщаете о пациентке с осколочными ранениями, сложными переломами стоп и голеней, со множественными химическими, термическими и... электрическими ожогами... и так далее, которую находят в холле общежития гуманитарной Академии. Никаких сводок об авариях, пожарах, взрывах ни от кого, в том числе, и от вас, не поступало. И думаете, кого вам пошлют? Она в сознании?
- Ее нельзя сейчас допрашивать!
- Не ведите себя, как средневековый польский король.
- В смысле?
Медсестра тихонько хихикнула. Доктор Крутиков надулся еще сильнее.
- Я даю вам пять минут.
Кирилл хлопнул ладонью по стойке:
- Вот это другой разговор!
- И я буду присутствовать.
- Скромное врачебное любопытство? - поинтересовался Кирилл ядовито.
- Производственная необходимость! Ксения, выдай господину комплект. И пусти в ординаторскую, пусть переоденется.
Подлецу все к лицу. Так что защитный костюм с полумаской сел на Кира, как влитой. Доктор Крутиков обиженно похмыкал и кивком позвал за собой.
Палата наполовину состояла из полукруглого панорамного окна с дивным видом на город. Вот уж для кого-кого, а пациентов из интенсивной терапии зрелище бесполезное. Да и яркое солнце, вливающееся в него, было приглушено тонированным стеклом. В палате не было ничего, кроме высокого пластикового табурета и функциональной кровати, больше похожей на анабиозную камеру или ванну, накрытую голубоватым прозрачным колпаком. Внутри этой ванны в густом геле плавала пациентка.
Доктор Крутиков с кислым видом набрал комбинацию на стенной панели, и колпак сдвинулся.
- Наслаждайтесь, - он подбородком указал на табурет и отошел к окну с видом обиженного хозяином плюшевого медведя. Кирилл смотрел на лицо пациентки, приподнятое над гелем пластиковым подголовником. Кровь с него смыли, царапины и ссадины замазали целебным клеем. На бледных скулах горели пятна, глаза были обведены лиловыми тенями, потемневшая медная прядка прилипла ко лбу.
- Вы... слышите меня? - спросил Кир, включая запись. Ресницы шевельнулись. Следователь почему-то ожидал, что глаза будут серые или зеленые - под веснушки и рыжину. А они оказались карими, с расширенными, почти затопившими радужку зрачками.
- Я пришел поговорить... о том, что с вами произошло. Кирилл Марцелев, инквизитор шестой ступени; седьмой следственный отдел. А вы?
Нос зачесался под маской, и следователь потер его согнутым пальцем.
- Арсена.
- И?
- Вы мой сон, должны знать.
- И все же, - произнес Кирилл мягко, - расскажите мне.
Она улыбнулась, и строгое лицо вдруг стало красивым.
- Мне не больно. Значит, я сплю. Или брежу.
- Или это комплексное лечение. Арсена.
- Где я?
- В больнице.
- Госпитальном отсеке? - ее глаза охватили то пространство, которое могли охватить, и вновь попытались сфокусироваться на Кирилле. - Нет. Обычный рейс, круизный лайнер.
- "Титаник"? - пошутил он.
- "Звезда империи". Порт приписки - Колодец Ангелов.
Пальцы Кира пробежались по планшетнику, он дернул ртом:
- В списках такого нет. И общежитие это никак не объясняет. Доктор Крутиков!
Тот обернулся. Сейчас он выглядел, как страшно разозленный плюшевый мишка.
- Прекратите это издевательство!
- Почти. Как вы думаете, мог шок спровоцировать провал сознания в выдуманный мир? Компьютерную игру?
- Когда она окрепнет физически, мы привлечем лучших психиатров и психологов. Вы закончили?
- Еще два слова. Представьте, что я настоящий, Арсена, - Кирилл склонился над капсулой. - Что там произошло?
- Взрыв... несколько. Маяк! Включить... в рубке! Я должна...
Она потянулась сесть, но липкий гель удержал.
- Убирайтесь отсюда! - рявкнул Крутиков на Кирилла. Его пальцы стремительно бегали по панели, и Арсена задышала ровнее, закрывая глаза. Вернулся на место колпак.
- Еще никто не смел прогонять инквизитора, - проскрипел Марцелев с угрозой.
- Вы заставили ее заново пережить весь тот ужас. Организм не врет.
- Хорошо, - Кирилл улыбнулся. - Позаботьтесь, чтобы с ней никто не говорил, не поставив в известность меня.
- Даже врачи-специалисты?
- Весьма желательно. Но особенно это касается посторонних. А я пришлю охрану.
- Только с тем оружием, которое не испортит стерилизация, - уточнил врач насмешливо.
- Договорились!
- Вы что, всерьез думаете, что в нашей больнице на нее кто-то нападет? - фыркал доктор Крутиков, выпроваживая сыскаря к выходу. - Бред какой-то, настоящий бред!
- А то, в каком состоянии ее привезли...
- Взрыв, авария, но ни в коем случае не чья-то злоба! Исключено! Вы в вашем следственном комитете рехнулись на фантазиях...
Кирилл испытал жгучее желание засветить доброму доктору в морду. Но воздержался.
Из коридора он связался с отделом и развлекал у стойки сестру милосердия до тех пор, пока не поднялись наверх серьезные спокойные ребята и не заняли пост у двери. Кир положил перед Ксюшей визитку:
- Вот мои телефоны, служебные и личный. Если что-то произойдет, звоните в любое время. Предупредите сменщиц. Пусть звонят тоже.
- А доктор?
- А доктора лучше не извещать.
И долгим взглядом посмотрел в Ксюшины глаза.

- Я реликт, - заметил себе Кирилл, садясь в машину и пристраивая в тесноте длинные ноги. - Я верю в то, во что давно никто не верит. В зависть, злобу и дурные намерения. И в плохую генетику верю тоже. Никому и мысль не пришла, что Арсену могли пытать. Кроме меня. А еще я ненавижу этого плюшевого медведя, доктора Крутикова, за отсутствие прозорливости и глупую доверчивость.
Сыскарь врезал кулаком по приборной панели.
- Такой стиль поведения меня глубоко огорчает, - отозвалось нежное сопрано.
- Плевать! В ближайшее автоматическое кафе, Бьянка, и не вздумай болтать по дороге.

Кирилл предпочитал подобные кафе заведениям с живой обслугой. Может быть, еда тут была не такая вкусная, а хай-тековский стиль грешил старомодностью. Зато получалось спокойно подумать. Не толпились докучливые посетители. И отсутствовала приторная слащавость официантов. Хотя... может, они (особенно, официантки) желали услужить вполне искренне. Юрьевич, рисуясь, подумал Кирилл, ты становишься хомяком: мрачным, избегающим общества мизантропом.
За кофе с булочками сыскарь продолжал размышлять.
С идентификацией проблем не должно возникнуть. Анализ ДНК взяли, остается сравнить его с образцами банка. Если Арсена живет на Земле или хоть раз входила во Врата - портал связи с другими мирами - проблем не будет. Правда, бывают еще нелегалы, отказывающиеся сдавать тест на ДНК по религиозным, этическим или каким-либо другим соображениям. Но тогда только Солнечная система, колонии исключены. А двигателя, разгоняющего звездолеты до сверхсветовой скорости, не существует в природе. Следовательно, задача упрощается. Помогут полицейские отчеты и личные связи. И не так уж много нелегалов, чтобы их нельзя было отследить.
Кирилл выковырял из булочки изюмину и кинул в рот.
Не похоже, что девушка врет. И охотно идет на контакт. Вот только этот "Колодец Ангелов" так и отдает дурной компьютерной гамалкой.
Сыскарь выбрал в браслете контакт и нажал кнопку связи. Какое-то время на другом конце не отвечали. Потом раздалось бурчание и что-то свалилось. Кирилл хмыкнул. Админ группы поддержки одной из глобальных компьютерных игр за полтора года нисколько не изменился. Тогда Кирилл помог Артему Шевелю (никнеймы Темный или Вампир) отыскать пропавшую невесту. И теперь надеялся на взаимную помощь или хотя бы на консультацию.
- Ты знаешь, который сейчас час? - зевая, поинтересовался Артем.
- Знаю, половина одиннадцатого. Утра.
- Издеваешься. Ладно, приезжай.
- Сейчас не могу, подъеду к четырем. У тебя какая смена?
- Каждый день ночная. С младенцем не поспишь, - пожаловался Артем и отключился.
Кирилл хмыкнул. И до того, как стать отцом, Темный всю ночь проводил в игре - когда по работе, когда для собственного удовольствия. А просыпался и делался более-менее вменяемым не раньше полудня. Впрочем, вполне возможно, все сейчас изменилось. Брак налагает ответственность.
Теперь, раз уж с перекусом покончено, следовало поговорить со студентами Леденцовой и Калистратовым - теми, кто обнаружил Арсену в холле общежития гуманитарной Академии. Протокол вчерашнего предварительного опроса свидетелей у Марцелева имелся. Но инквизитор предпочитал в таких случаях делать выводы самостоятельно.

Комплекс общежитских зданий, расположившийся среди лесопосадок на высоком Волжском берегу, был похож на терема: с шатровыми крышами, гирьками, кручеными столбами высоких крылец. Но внутри все было по-современному, тепло и уютно.
Марцелев перекинул через локоть серую ветровку и подошел к справочной панели у входа. Набрал искомые имена.
- Приставьте браслет к панели, - пропела машина, - я закачаю нужную информацию. Вирусов нет или они не особенно опасны. Желаете виланесску Орландо ди Лассо или импровизацию Яна Питерсзона Свелинка?
- Нет, спасибо, - Кирилл приподнял брови в попытке уяснить, что именно ему предложили.
- Предпочитаете Карло Джезуальдо ди Венозу? Одобряю.
- Схему разверни, - буркнул инквизитор.
Панель начала показывать панораму общежития со стрелочками-указателями и оптимальными вариантами маршрута.
- Навигатор изначально настроен на Калистратова, - угрюмым басом сообщил искусственный интеллект. - Но могу переключить на Леденцову. Оба на месте.
- Не стоит.
Панель мигнула и погасла.
"Какая обидчивая! Или какой?" - задумался Кирилл, шагая к лифту и с любопытством поглядывая по сторонам. А поглядеть было на что. Местами творческая активность населения зашкаливала. Хотя самого населения попадалось навстречу немного. Ну правда, что делать около полудня в общежитии?
Еще в холле Кир обратил внимание на тощего студента, привалившегося к постаменту и меланхолично тыкающего пальцами в клавиши синтезатора, уложенного на колени. Только вместо звуков всплывали над инструментом стайки призрачных нот - белых, голубых, розовых, но чаще всего ядовито-зеленых, что заставляло тощего морщиться. На него сочувственно взирал с пьедестала одиноким глазом посеребренный Моцарт. Второй глаз закрывала черная повязка, голова композитора была кокетливо повязана алой банданой в белые горохи, а хвостики спускались на плечо. Постамент был расписан незабудками.
Пиратская тематика не оставляла и дальше. Чуть ли не пол стены занимало морское сражение, затянутое виртуальным вихляющимся дымом, то позволявшим разглядеть детали, то затруднявшим лицезрение начисто. Из скрытого в стене над панно динамика орало: "Четыре года рыскал в море наш корсар..." Из второго голосом обиженной нянечки верещал виртуальный интеллект: "Допустимый порог завышен на 17,334567893 процента! Немедленно убавьте громкость!" Этот участок сыскарь проскочил рысью и остановился перед портретом Энштейна. Портрет обрамляли лавровый венок из сусального золота и витиеватая кириллица: "Он тоже завалил математику! Наш человек!" Чуть ниже висел черный квадрат с табличкой "Малевич". Над фамилией была пририсована крупная "К". Дальше шли масляные картины в багетовых рамах - вполне приличного содержания; как явствовало из подписей - руки многочисленных учеников академии, меценатов и дарителей местного бомонда. И не местного - судя по количеству лун и солнц над почти земными пейзажами. Тут Кирилл даже задержался на какое-то время, удивляясь, что пропустил неожиданно интересное собрание.
Задержался он и перед виртуальной доской объявлений. "Экскурсия в Дивеево, запись до понедельника в 78 комнате, спрашивать Люсю". "Надя, все мои таланты - твои!" И ответ неизвестной Нади: "Ни одного не заметила". "Кто унес читалку из библиотеки? Она завирусована!" И так далее.
Сыскарь отвлекся от букетика фиалок и лютиков, заткнутого за угол панели, и вызвал лифт. Двери открылись, встречая гостя светящимися письменами, как в сказке "Аленький цветочек": "Временно не работает! Клянемся, что временно! К шести вечера все будет тип-топ! Не верите? Ходите пешком, пешком ходить полезно! Перед старушками и мамочками с колясками извиняемся. Клятвенно обещаем исправить все неудобства! Руки у нас оттуда растут! Можем справку предъявить. Во, смотрите! Ремонтники". И стена лифта послушно высветила справку с десятком подписей и размытой лиловой печатью. Кирилл два раза прочитал бегущую строку, посмеялся и свернул на лестницу.
Та была парадной, широченной, мраморной, с прижатой медными прутьями ковровой дорожкой. О прут Кир и споткнулся, почти добравшись до площадки между пятым и шестым этажом - отвлеченный вибрацией навигатора. И едва не влетел в объятия черноволосому романтичному юноше. А вернее, едва не возлег ему на колени. Юноша, пребывая в меланхолии, сыскаря не заметил. Так и сидел под огромным витражным окном на широком подоконнике, терзая незажженную сигарету. Пол охотно глотал табачную крошку. Рядом с юношей на подоконнике лежала пачка "дамских" пахитосок и оригинальная тяжелая зажигалка в форме звездолета.
Сыскарь и без навигатора признал в страдальце искомого Калистратова.
- Добрый день, - сказал он, в легкой насмешке изгибая брови. - Курите?
- Балуюсь.
- А как к этому отнесется почтенная Зоя Прокопьевна?
Сигарета выпала. Пол с чмоканьем поглотил бренные останки. Юноша вскинул на Кирилла невообразимой синевы глаза с пушистыми по-девичьи ресницами. Такими сердца пробивать навылет, хмыкнул под нос Кирилл. Странно, что при подобной красоте юноша не пользуется успехом у противного пола. Э... противоположного. Вероятно, девушки ему до смерти завидуют. Хотя, трезво заметил Кирилл, дело тут не в зависти, а в маменьке, воспитавшей такой вот неприспособленный к жизни цветок. И женщины это чувствуют интуитивно, как и то, во что им выльется вельможная, своенравная свекровь. Как же тяжко парню избавляться от роли "сына великой матери". Жить с таким грузом не каждому удается, а уж сбросить его выходит у одного на миллион. Судя по всему, не быть Антону Калистратову таким миллионным. Его отец, известный инженер-звездолетостроец, окончивший престижную питерскую Академию космического приборостроения, дома бывал редко. Вот и получила Зоя игрушку в полное свое владение. А, была еще и нянька! Но отнюдь не Мери Поппинс.
А парень не только очами и кудрями союзен. Фигура ладная. Худоватая - так это по молодости. И джинсы и синий джемпер к лицу.
- Вас маменька послала?
- Нет, Антон Ефимович. Присесть дозволите?
Антон неохотно кивнул.
- Тогда вы полицейский.
- Прозорливо, - Кирилл представился.
- Вы из-за нее?
Глаза юноши полыхнули, выдавая его с головой.
"Влюбился, подумал Кир с жалостью. Романтично; переживает. Это ты, парень, зря. Не знаешь ты ее совсем. Да и девушка тебе потребна мягкая, хозяйственная, оберегающая. Та, на которую ты можешь положиться. Не по тебе Арсена, а скорее, ты не по ней.
Или склонен, как отец, посадить себе на шею монстра?
Впрочем, эту твою маменьку я хорошо понимаю, а подопечная доктора Крутикова для меня tabula rasa".
- Да что вы взволновались так, Антон Ефимович? Обычная процедура, мы просто побеседуем. Раз уж дело сие мне доверено, обязан я в него вникнуть. А кто лучше вас ознакомит меня с деталями?
Юноша облизнулся.
А ведь держит удар, поразился Кирилл, не лезет с вопросами.
- Да. Только можно без "Ефимович"?
- Не любите формально? Что ж, как вам будет угодно. Итак...
Кир задавал стандартные вопросы, но куда сильнее интересовала его реакция собеседника. И то, как долго парень выдержит, не расспрашивая встречь.
- ...а девица Леденцова...
- Ей стало плохо на экзамене... по логике, - терпеливо вел Антон. - Я сопровождал ее в лазарет, а потом сюда.
- Что, преподаватель зверь?
Антон повозил носком туфли по полу.
- Припомните: в котором часу вы сюда прибыли?
- В... половине первого? Ой, мы же еще в "Двух лунах" сидели! А разве это имеет значение?
- Я пока не знаю, что важно, а что нет. Но информацию проверю, как и имя такси. Вы его запомнили, кстати?
- Ой, нет. Но Катя карточкой расплачивалась, в банке должны были отметить?
- Хорошо, продолжайте.
- Мы сели на террасе у Дуэльного зала. Да давайте я вам на месте покажу, - и Калистратов с готовностью вскочил.
- Вы зажигалку забыли, - насмешливо напомнил Кирилл.
- Да, это отцу на заводе подарили к юбилею. Он звездолеты строит. Вы, должно быть, знаете, простите.
- Незачем извиняться, юноша, - отозвался с легким пафосом Кирилл. - Вы ничего противоправного не совершили.
Сыскарь вовсе не был в этом уверен. Да, на первый взгляд, Антоша Калистратов казался чистым, как слеза младенца. Но, глядя на маячащую впереди спину, Марцелев был готов присягнуть, что парень о чем-то умалчивает. Возможно, о чем-то вовсе невинном, вроде шпаргалок на экзамене. Но интуиция вытягивала Марцелева не из одной передряги, и Кирилл склонен был ей доверять.
Они вышли на широкую, продуваемую ветром террасу, и Калистратов показал, где приземлилось вчера такси.
- Ничего подозрительного вы не видели? Машин, незнакомых людей?
- Я не обратил внимания. Я... устал после экзамена. Рано встал и перенервничал.
Кирилл хмыкнул. Такая фраза органично бы звучало в устах Зои Прокопьевны. Все же яблоко от яблони...
- А дальше вы пошли вот сюда? - указал сыскарь на дверь, через которую они вышли.
- Нет, через Дуэльный зальчик до Катиной комнаты ближе.
Антон толкнул двустворчатые стеклянные двери.
- Да тут у вас просто дворец! - присвистнул Марцелев, любуясь лепными потолками, складчатыми маркизами на окнах и хрусталем жирандолей, отразившихся в наборном кленовом паркете.
- Мы тут занимаемся сценическим фехтованием. И еще падать учимся красиво, - со скромной гордостью пояснил Антон. - У нас театр.
- Так, может, поединок?
Студент кивнул и распахнул двери в тесную гардеробную, где хранились защитное снаряжение и оружие.
Кирилл проверил, удобно ли сидят маска и нагрудник. Покрутил кистью правой руки. Согнул, проверяя на гибкость, шпажный клинок. Марцелев сам не понимал пока, зачем ему нужен этот поединок. То ли хотелось блеснуть, то ли заставить Калистратова раскрыться...
Блеснуть не получилось. Антон атаковал так стремительно и жестко, что пришлось уйти в глухую защиту. И лишь всем напряжением сил Кирилл избежал позорного поражения. Они разошлись, отсалютовав друг другу.
- А ты хорош! - заметил Марцелев, вытирая потный лоб.
- Вы тоже.
- Спасибо. Идем дальше?
Дальше был холл, где Леденцова с Калистратовым нашли Арсену.
Ничем не примечательный холл, совсем не похожий на Дуэльный зал.
- И здесь никого подозрительного вы не видели?
- Нет, не видел, - отозвался Антоша нервно. - Катька... Леденцова впереди шла.
- И заслоняла широкими плечами?
- Я задумался, - Калистратов присел на корточки на то место, где лежала давеча Арсена, и тронул пол растопыренной пятерней. - А потом она завизжала и каблуком мне на ногу.
- Надеюсь, обошлось без перелома?
- Я весь вечер вчера хромал.
Нет, вот же ребенок! Прижать к груди и плакать.
- Если хотите ее навестить, то сегодня вряд ли.
- Ее?
- Ну да, Арсену. Вы туда вчера звонили пятьдесят четыре раза. И сегодня восемнадцать.
- А они одинаково отвечают: "Состояние стабильное". Ой, откуда вы?..
- Имидж обязывает, - рассмеялся Кирилл. - Ну, раз уж вы ничего подозрительного не видели, пригласите меня на чашку чая. Заодно покажете, как из этого холла не через Дуэльный зал можно выйти. А я вам разрешение на свидание на служебном бланке выпишу. И копию нашей беседы скину на подтверждение.
- Да, конечно, - Антон резко встал. - Вот этой дверью к лестнице и лифтам. - Не заплутаешь... - сыскарь бросил на Калистратова косой взгляд через плечо. - Маленький вопрос на прощание. Где вы вчера руку обожгли?

Глава 4.

- Можно, я не буду отвечать? - упрямо выпятил подбородок Антон.
- Человек пострадал, человек ранен, - укорил Марцелев. - А вы не хотите нам помочь.
- Я хочу! Но не знаю, как.
- Ладно, - сказал Кир сухо, суя в руку Калистратову пластиковый треугольник. - Если надумаете что-то сказать, звоните в любое время. А от чаепития я воздержусь.
И оставив Тошку расстроенным и растерянным, переключил навигатор на Леденцову.
Ее комната на пятом этаже только называлась комнатой, а на самом деле представляла собой миниатюрную квартиру.
Кир обратил внимание на лиловый плащик, висящий на вешалке в прихожей. Дамское, тонкой кожи изделие с отложным воротником и широкими рукавами, изящное в своей простоте. Будь оно уникальной авторской работы, Кир бы нисколько не сомневался, что именно этот плащик похищен из бутика "Леди Годзилла" на Московском проспекте, 41. Дело о таинственных исчезновениях косметики, белья и парфюмерии из бутиков и универмагов висело на Кире второй год, став притчей во языцех седьмого отдела. Но Марцелев не сдавался. И теперь был в некотором роде вознагражден.
Интуиция вопила, что плащик тот самый. Логика с ней не соглашалась. В природе существовало не меньше двух тысяч штук сиреневых плащиков того же размера, фасона и фирмы-производителя, и не стоило обижать ценную свидетельницу беспочвенными подозрениями. Пока.
- Моя бабушка обожала носить лиловое.
- И моя!
На сыскаря, крутанувшись на пуфике перед зеркалом, на сравнение с бабушкой нисколько не обидевшись, уставила зеленые томные глазищи белокожая красавица. Ее рука со щеткой для волос продолжала двигаться вдоль роскошной вороной гривы. Киру даже послышалось характерное потрескивание - точно гладят наэлектризованную кошку.
Красавица была босиком. Желтый, будто цыпленок, халатик приоткрывал грудь и круглые колени. Марцелев подумал, что это судьба. И либо девица затащит его в постель, либо он ее. Но тут же вспомнил о лиловом плащике и остыл.
- Добрый день, Екатерина Тарасовна...
- Леденцова. Вы насчет вчерашнего трупа?
- А почему вы решили, что это труп? - поинтересовался Марцелев, по-хозяйски устраиваясь в кресле колени в колени с Катей. - Арсена в больнице и выздоравливает.
- Сами бы в нее вчера втоптались! И так цельный день на нервах, а...
- А мне показалось, - Кир насмешливо поднял бровь, - вы наступили на ногу господину Калистратову.
- Нажаловался уже? - буркнула Катерина. - Хорош друг! Как с цепи сорвался, эта то, это се, а что ей отвезти, поехали в больницу... А я, между прочим, в обморок падала. И никакого сочувствия!
- Он вас мороженым накормил.
Катька громко фыркнула.
- Мне кажется, вы его ревнуете, - Кирилл навесил на лицо одну из самых обаятельных улыбок.
- И не думала! Так, давайте ближе к телу.
- Кофе не напоите, Екатерина Тарасовна? За день убегался...
Катька окинула сыскаря сомневающимся взглядом:
- Не похоже как-то.
Но прошествовала на кухоньку, позволив оценить ладность походки и завлекающее колыхание бедер. Хотя комната порой может больше поведать о своих хозяевах, чем они сами. У Леденцовой было на что посмотреть. Оргтехника, как в солидном офисе, и кровать из тех, что в народе именуют "траходром"; пушистый ковер на полу - не персидский, но что-то вроде. Огромное круглое зеркало над уставленным косметикой и заваленным бижутерией туалетным столиком. Марцелев, усмехаясь, решил, что у этого зеркала хозяйка проводит куда больше времени, чем в академических аудиториях. Еще бы, с такой-то гривой! Но пуще всего привлекла гостя коллекция лис. Рыжухи из глины, стекла, дерева, плюша сидели на стеклянной горке у стены, выглядывали с подоконника, венчали горы книжек и даже свисали с потолка.
Кир, не вставая с кресла, пощекотал ближайшую под подбородком.
- Нравится?
Он едва не подпрыгнул от неожиданности. Ну верно, ковер и босиком, тут кто угодно подкрадется.
Катерина вкатила сервировочный столик с миниатюрными чашечками, белым сексуальным кофейником, сахарницей, сливочником и вазочкой с горкой конфет и печенья.
- Вы щипчики для сахара забыли, - сладко пропел Кирилл.
- А вы зануда. А мне, между прочим, еще МХК учить.
- А почему не химию?
Катерина склонила голову к плечу и сощурилась:
- Химия - это кусок хлеба... с маслом... и с эскалопом таким, прожаренным. А сцена - это жизнь!
Она тряхнула волосами. По комнате поплыл пряный аромат. Марцелев чихнул.
- Сцена - это страсть, восторг и ужас. Совершенно непередаваемые впечатления. Вот я играла в нашем спектакле Снежную королеву. Волосы посыпали серебряной пудрой и блестками, платье, корона, я сама себя не узнала. Платье, конечно, ужасное, - добавила Леденцова практично. - Его приходится подгребать вот так...
Она приподняла горстями невидимый подол.
- Иначе навернешься. Но если привыкнуть...
- А Антон кого играл? Кая?
- Прынца. Я его держала у себя в плену и... потом кое-кому пришлось языки укорачивать, чтобы нас в молве не женили.
- Он разве такой плохой?
Катерина задумалась, подняв очи к потолку.
- Не... не плохой. Только весь такой невинный и трепетный.
Да уж, едва сдерживая желание расхохотаться, подумал Кирилл. Вот о Леденцовой подобного не скажешь. Самостоятельная личность. Родители, едва ей стукнуло восемнадцать, завербовались в новую колонию. Правда, дочери оставили большую квартиру, она ее сдает и не бедствует. Да еще модным ныне бизнесом прирабатывает. Делает и продает фигурное мыло, ароматические салфетки и так по мелочи. "Хенд мейд", даже топорной работы, всегда ценился выше конвейерной. Да и модно дарить натуральное мыло в виде лотоса или ангела.
- Когда мы в "Двух лунах" сидели, и он стал о любви вещать, мне чуть снова не поплохело.
- А кстати, - закинул удочку Кирилл. - Откуда у Калистратова ожог на руке?
Катя приподняла аккуратные бровки:
- В кафе руки у него были целые. Может, в такси... Зажигалкой этой своей, потому что я его пробросила. Ну, не знаю.
Она дернула головой:
- У него самого выспрашивайте.
- Тогда к делу.
Кир засветил экран на браслете, вызывая голографию Арсены.
- Госпожа Леденцова, вам знакома эта женщина?
- И да, и нет.
Катька поерзала на пуфике и глотком выпила кофе из своего "наперстка".
- В каком смысле? - ошеломился Кирилл.
- Она похожа на мою бабушку.
- С лиловым плащиком?
- Да нет, - брюнетка тряхнула волосами, заставляя Кира чихнуть снова. - Дед на молодой женился, на рыжей. А с той никогда женат не был, она так родила.
У Марцелева в голове родилась небывалой яркости картина, как девица Леденцова, мстя за поруганную честь бабушки, усыпляет мороженым Калистратова, и, пока тот спит в кафе, заманивает Арсену в пустынный холл общежития... Можно сюжет детективщикам продавать или, верней, фантастам. Катерину с Антоном в "Двух лунах" видели и запомнили. Даже посчитали братом с сестрой. И решили, что Калистратов младший, хотя на деле обоим по девятнадцать.
- То есть, фото бабушки вы мне не покажете.
Катерина отвесила губку.
- Не покажу.
- Очень жаль.
И он продолжил задавать те же вопросы, что задавал Калистратову час назад. Ответы в принципе совпадали. Только свои Катька сопровождала столь ехидными комментариями, что сыскарь с трудом сохранял серьезность.
Марцелев с Катей расстались почти друзьями.
На прощание он сунул между флаконами на туалетном столбике визитку и свернутую в трубочку гербовую бумагу.
- Звоните, если откроется что-то новое. А вот это - для вашего друга Калистратова: разрешение на визит в больницу святого Пантелеймона. Без него не пустят.
- Ого! - тряхнула Леденцова гривой. - А все же: кто эта Арсена и как попала к нам в холл?
Сыскарь звучно чихнул и извинился.
- Мы над этим работаем.

Бьянка, машина Кира, виртуальный интеллект имела чуткий и нежный и все еще дулась на хозяина. А потому путь до дома Артема Шевеля обошелся без разговоров.
Дом на набережной, старинной постройки, в ампирном стиле (вампирном, как шутили друзья Темного), подавлял... поражал воображение. В холле с черно-белыми шахматными квадратами мраморного пола можно было проводить балы. Чугунный ажур перил просуществовал лет триста и мог выдержать еще столько же. А пологой, широкой лестницей запросто проехал бы автобус. И, поднимая глаза к лепному потолку, шляпу стоило придержать. К счастью, Кирилл был без шляпы.
Он поднялся по трем ступенькам к сетчатой шахте лифта. Двери лифта открывались по старинке, руками. Марцелев в который раз прочитал пункт инструкции: "Прежде, чем войти в лифт, убедитесь, что кабина перед вами", - и в который раз предпочел подниматься пешком. Хотя один этаж в этом доме сходил за два, спортивного Кира сие не удручало.
Артем Шевель распахнул двери на звонок сразу, даже не поинтересовавшись, кто там. Прижимая к себе орущего и брыкающегося младенца с перемазанной рожицей. Ребенок благоухал курицей и картошкой и стискивал и разжимал кулачки, надуваясь и голося по всю глотку.
Судя по всему, отец к какофонии привык и выглядел флегматичным и обаятельным, как всегда. Ямочки на щеках, слегка раскосые карие глаза, вьющиеся черные волосы, за спиной переходящие в хвост. Было в Темном и вправду что-то от вампира. А из одежды - голубые джинсы. Точка.
На веревках, протянутых через прихожую над головой, бултыхались разноцветные футболки, детские кофточки и ползунки.
- У вас что, стиралка сломалась? - переорал ребенка Кирилл.
- Не-а, - по губам прочел он, - сушить детское на электричестве вредно...
- И твое?
- А ей нравится, - Темный потряс дочку. - Она за них хватается! Когда в настроении... Плюти-плюти-плют!
Между футболками и ползунками проплыло несколько виртуальных золотых рыбок. Младенец заорал еще яростней. Папа перехватил ее подмышки.
- Пробуем мясо с картошкой, а она плюет на монитор, - сообщил он с широкой улыбкой.
- По-моему, не только на монитор, - озирая голый торс компьютерщика, ехидно заметил Кирилл.
- Мясо надо есть, Лёка! У тех, кто не ест мяса, грудь не растет.
- А не рановато ли об этом думать? - сыскарь хмыкнул.
- Я обязан заботиться о будущем дочери.
Звонко рассмеялась, появляясь на пороге прихожей, Настя, жена Артема. Она и в первый-то раз Кириллу понравилась, хотя обстоятельства встречи были не самые веселые. А сейчас, после рождения дочери, чуточку располнев, выглядела особенно уютно. Круглолицая, темноглазая, все еще по-девичьи стройная. Она была в джинсах и байковой рубашке в синюю и красную клетку, босиком. Короткие волосы растрепаны, а нос перемазан какао.
- Ну как, Овечкина больше не беспокоила? - припомнил Кирилл толстуху, которая едва не разлучила влюбившуюся через компьютерную игру пару (админа и бету).
- Мы переехали, - Настя улыбнулась, протягивая руку. Сыскарь пожал кончики пальцев.
- Вот же жаба! - полез в бутылку Темный. - Надо было сочинить, что я маньяк и извращенец. А ты, жена?! Нашла, кому верить! Овечкиной!
Младенец у него на руках зашелся визгом.
- Агусеньки! - заворковала Настя, принимая ребенка на руки. - Папа нехороший: не дает на монитор плевать... Иди уж, государь-император.
Артем покраснел и поспешно сунул ноги в шлепанцы. Схватил с гвоздика связку с ключами и поманил гостя за собой.
Они перешли просторную, как футбольное поле, площадку, и Артем погремел изящным дверным молоточком в створку высокой двери.
- Иду-иду...
Дверь распахнулась решительным движением, заставив Кира и Темного отпрыгнуть. И на пороге появился Темный номер два, только старше на пятнадцать лет.
Встречая эту пару вместе, Кир всегда недоумевал, как можно быть похожими, точно близнецы, не будучи не то что братьями, а даже родственниками. Та же сухощавая плечистая фигура, то же узкое лицо, те же забранные в хвост волосы и чуть раскосые глаза. Только кудри старшего были тронуты сединой, а глаза не карие, а серые. А вот голый торс и потертые голубые джинсы - один в один.
- Здравствуйте, Тарас Андреевич, - Кирилл сдернул с головы воображаемую шляпу.
- Еще раз назовешь меня по отчеству, Шерлок, - лишу компота, - пригрозил напарник Артема по группе поддержки, администратор игры Кот. - Ну, заходите, раз пришли.
Хмыкнул. И подался в сторону, освобождая дорогу.
Насмешливо оглядел заляпанного младенцем Артема.
- Так, ты - в ванную. Полотенце на гвоздике возьмешь. Там же маечка. Нечего голой грудью перед Ольгой Рикардовной сверкать.
- Ее смутишь, пожалуй, - вспомнил Темный какой-то конфликт с суровой женой Тараса. Но все же послушно потопал, куда послали. Марцелев же вслед за хозяином вдоль книжных полок, занимавших стену прихожей, отправился на кухню.
Кухня эта всегда вызывала в Кире какие-то странные ощущения. Очень чистая, обставленная несколько старомодной мебелью - при наборе самой современной бытовой техники и здоровом полусферическом экране над холодильником. По этому экрану, сколько Кирилл помнил, плавали упитанные компьютерные рыбки. Черная кошка Машка всегда пыталась ловить их лапой и сердито дергала хвостом, обламываясь. Гостей Машка не выносила, потому выгнула спину и вздыбила шерсть, шипя на сыскаря с холодильника.
- Брысь, - сказал Тарас и вытянул из-под стула табуретку. - Сядай.
Марцелев уселся, привалившись спиной к зеленоватому кафелю, и глубоко, удовлетворенно вздохнул. Мирно тикали часы над головой. Бабочка на вышитых маках в рамке то складывала, то распускала крылья. А Кот распахнул дверцу холодильника, открывая взглядам заполнившие все пространство на ней пластиковые бутыли, разрисованные ягодами. Это и был знаменитый компотик. А точнее, ягодный морс, натуральный и очень вкусный. Админы предпочитали его пиву, ссылаясь на то, что драйва им вполне хватает от игры.
- Тебе клюкву или чернику?
- И то... И другое... - протянул Марцелев. - А хлеба можно не давать.
Тарас хмыкнул, подтверждая, что цитату узнал. И выставил на стол бутыль с морсом и три стакана.
- А почему Настасья Темного императором зовет? - поинтересовался Кирилл.
Тарас снова хмыкнул.
- Понимаешь, он императором был, когда они познакомились.
- В игре? А-а...
- И не а-а... Игра - вещь серьезная.
- Куда уж серьезнее, - Марцелев, насмешливо щурясь, подвигал стакан по скатерти. Поскреб ногтем влажный кружок. - Заводил я дело на бабушку-геймера.
- Э-э?..
- Заперлась с учебной гранатой в туалете.
Тарас заржал.
- Ну ладно, - сказал он басом. - Не стану спрашивать, где старушка взяла гранату. Но где она отыскала "Doom"?
- А вот и я, - обрадовал Темный, влетая на кухню и шлепаясь на табурет. Влажные волосы были приглажены, а с тощих плеч свисала синяя футболка с нечеловеческой кривой рожей и подписью "Ohota na Chumu".
- О Боже! - Марцелев хлопнул компот. Артем нежно погладил пузо:
- Это одно из первых дел группы поддержки. Помнишь, Тарасик?
Тарас дернул губами, пытаясь сдерживать смех.
- Кстати, хочешь себе такую? У меня валяется одна или две.
Кир покрутил головой:
- Спасибо.
- Спасибо "да" или спасибо "нет"?
- Темный! - укорил Тарас. - Шерлок к нам по делу!
- Издеваетесь... - Кирилл вздохнул и снова разлил компот по стаканам. - Короче. Появился у нас потерпевший. И сдается мне... что вам это надо послушать. Только все сурово между нами и разглашению не подлежит.
Он щелкнул по экрану браслета, выбирая нужное место записи. Всплыло изображение, и кухню наполнил слабый голос Арсены:
"Звезда империи". Порт приписки - Колодец Ангелов... Взрыв... Маяк! Включить... в рубке! Я должна..."
Тарас опрокинул стакан. Морс пролился на пол и на скатерть. Тут же набежала Машка - облизывать сладкую лужу.
- Она у тебя и это жрет?! - восхитился Артем.
- Она все жрет.
Кир свернул изображение.
- Это в "Пантелеймоне", - Кот сгреб скатерть комом и стал вытирать ею пол.
- Ого! - сыскарь искоса поглядел на компьютерщика.
- Не "ого", а меценатствуем. Я там каждую розетку знаю.
- А девушку?
Тарас отрицающее покрутил головой. Пожалуй, информацию из него было добыть еще труднее, чем из упершегося Калистратова. И Марцелев не стал давить.
Темный торжественно приподнял спасенные стаканы. Отхлебнул из своего.
- Можем, конечно, пробить по базе, но это вряд ли. Я в "Территориях" каждый угол знаю. Никаких Колодцев Ангелов там нет. А также рубок и маяков. Разве свеженькое что... Спрошу у Насти.
- Тебе повезло, что Ольга сейчас не дома, - усмехнулся Тарас, возвратившись из ванны и застилая стол свежей скатертью. - Она бы, Шерлок, в твой Колодец мертвой хваткой вцепилась. У нее вечная нехватка сюжетов.
- Стоп, ребята! Даже не вздумайте это использовать!
- Но как дело завершишь - только к нам.
Шевель отставил стаканы и задумчиво почесал темя.
- А может, это санки?
Кирилл сморгнул.
- Ну, САНКи, - пояснил Темный, сердясь на его незнание. - Конкуренты наши. "Семь алмазов небесной короны". Сокращенно. Вполне могли запустить звездную серию.
- А мы не знаем? Бред! - всколыхнулся Тарас. - Шеф Чуму тогда с землей сравняет. И сверху насыпет Херамиду Пиопса.
Начинались корпоративные разборки. Сыскарь допил компот и, нагнувшись, погладил Машку. Машка стукнула его лапой.
- Значит, клиент не ваш?
- Проверим, - отозвались компьютерщики хором, наконец, отвлекшись от таинственной Чумы.
- Девушка симпатичная, но такого лица я точно не встречал, - заметил Артем. - Впрочем, знаешь, у игроков такие аватары бывают! Во сне увидишь - не проснешься.
Он похлопал себя по груди.
- Сублимация скрытых комплексов, - созерцая распатланную рожу на футболке, проникновенно дополнил Кот. - А кстати, если не секрет, где ты эту потерпевшую взял?
- Вчера днем нашли в общежитии гуманитарной Академии. Некие Леденцова с Калистратовым.
- О-па! - Темный присвистнул.
- Сами-то они не пострадали? - Тарас разгладил несуществующую складку на скатерти.
Марцелев хмыкнул.
- Разве что от происков преподавателя логики. А вы их знаете?
- Еще бы не знать, если Екатерина Леденцова является нашим поставщиком. Мыло, влажные салфетки, ароматизаторы... У нас все стерильно. Ты из-за этого подумал, что мы связаны? Или потому что мне ее в дочери записывают?
- Нет, - досадуя на себя, что пропустил такую очевидность, отозвался Кирилл. - Просто звучит это все по-игровому. Неестественно. Вы уж простите.
- А если не простим? - Кот рассмеялся, уже вполне владея собой.
Сыскарь пожал плечами:
- Как-нибудь... переживу.
- А почему ты саму девушку не расспросишь? - наивно похлопал ресничками Артем.
- Простые пути не для нас!
- Никак, его доктор Крутиков выпер... - заметил Тарас прозорливо. Похоже, он и впрямь был в Пантелеймоновской своим человеком. - Так что там с девушкой?
- Прокрутили через мясорубку.
- В общежитии?
- Холера на вас! Не знаю... В управлении ума не приложат, откуда она там взялась. И потому, естественно, навесили дело на меня. Еще одна тайна, загадочная и нераскрытая. Человек ниоткуда. А в трубу она влететь не могла, потому что там нет печного отопления.
Тарас с Темным переглянулись.
- Предвосхищая дальнейшие вопросы. На самоубийцу она не тянет. Разве что на страшно неудачливого и повторявшего попытки каждые пять минут различными способами. Она тянет на жертву аварии или катастрофы. Ну, во всяком случае, тянула вчера, пока за нее не принялись всерьез врачи. Но ни аварий, ни катастроф по области не зафиксировано. Если бы такое случилось на Вратах, на ушах была бы вся пресса. А так нам удалось обойтись без шума.
Он значительно глянул на собеседников.
- Мог приземлиться челнок. Теоретически. Но лишь за городской чертой. А тянуть в общежитие и бросать ее там... Какой смысл? Кого-то напугать? Скомпрометировать? Да и не тянули, и не бросали, микроследы...
Сыскарь глубоко, тяжко вздохнул.
- Ну, шум у нас сейчас исключительно об одном: о Кристиане Грее, певце несравненном, - ядовито заметил Кот. - Тут хоть инопланетяне пойди на нас войной - пресса не заметит. Навестить мы девушку можем?
Кир потянул из папки очередную гербовую бумагу. Широко подмахнул:
- Навещайте!
Хитро рассудив, что меценаты прижмут Крутикова к ногтю и узнают что-то такое, что доктор никогда и ни за что не сболтнет инквизитору.
- Если я больше не нужен - я пошел, - вспомнил Темный о роли мужа и отца. - Можешь, Кир, не беспокоиться. Если твоя девушка засветилась на любой из планет, где протянули коварные щупальца "Территории", ей от нас не скрыться.
- Спасибо, - Марцелев вздохнул. - Только она не моя девушка.
- Твое сердце отдано Бьянке? - Темный подмигнул через плечо, заглядывая в холодильник, чтобы утащить с собой бутылку компота.
И тут ожил браслет Кирилла. Проорал, мигая и мурлыкая:
"Котик, возьми трубку, твоя Юлечка звонит!.."
Машка шарахнулась под стол. Шевель уронил бутылку себе на ногу. - Угу, счас пойду в музей и возьму, - хмыкнул Марцелев. - Простите, ребята. Служба.

Глава 5.

- Тоша, сокол ты мой ясный! - Леденцова, вольготно развалившись на клетчатом диванчике в комнате Антона, страдальчески закатила глаза к потолку.
- Ты действительно считаешь, что четыре килограмма апельсинов и кефир могут поставить на ноги быстрее, чем лекарства? Хотя... - она задумчиво колупнула нос, - если слопать все сразу, вставать придется очень быстро...
Калистратов мрачно зыркнул на подругу из-под челки и резким движением дернул молнию на рюкзаке.
- Там витамины.
- Чокнутый. Тебя не пропустят в отделение с багажом!
- Посмотрим.
Антон мрачно покачал битком набитый рюкзак и, залихватски гикнув, пристроил на спину. Наверняка, Катька, как всегда, окажется права, и он будет выглядеть последним идиотом. Но природное упрямство не давало смирить гордыню.
- Ладно, - девушка усмехнулась и поднялась, перебрасывая через плечо серебристую сумочку на длинной цепочке, - мое дело - предупредить. Пошли, пока я не передумала. Но помни. Ты мне тоже кой-чего обещал.
Тошка кивнул и, поворачивая ключ в двери, тихонько вздохнул. Может, действительно, было проще одному отправиться в больницу? Только вот что он будет говорить Арсене? От одной мысли, что придется вновь заглянуть в каштановые глаза, у юноши подкашивались ноги. От восторга или от волнения, Прынц пока не понял, но, определенно, Катеринино присутствие смягчит возможную неловкость. Неясно только, на что он, Антон, сдался подруге, столь решительно взявшей с него обещание сходить вместе на завтрашний концерт. С этим, как его... Грэем? Или она тоже боится?
Калистратов шагнул в сторону, пропуская Катьку в лифт, и задумчиво хмыкнул, заметив, с каким самодовольным видом Леденцова глянула в высокое, в пол, зеркало. Не похоже, чтобы она вообще могла испытывать неловкость. Если женщине полагалось содержать в себе изюминку, то в Леденцовой этого изюму было не меньше полкило.
Когда двери лифта бесшумно разошлись, Катька, покосившись на расстроенное лицо друга, наконец-то сжалилась. Ухватила юношу под руку и мягко улыбнулась:
- Антя, да не переживай ты так, все будет хорошо. Она тебе нравится, да?
Калистратов закашлялся, а острый девичий локоток заботливо потыкал его в бок.
- Хочешь, я тебе мыло подарю?
- Не надо, - просипел Антя, подкидывая рюкзак, - говорил же... без этих штук обойдусь...
- Значит, нравится, - удовлетворенно сказала Леденцова и загадочно замолчала. Тошку ой как насторожило и это ее молчание, и по-лисьи хитрая мордаха, но не ругаться же с подругой по такому надуманному поводу?
До больницы они добрались быстро - всего-то пара кварталов ходу от Академии, и Калистратов, открывая дверь такси, ойкнул, стукнувшись плечом. Леденцова, склонив голову, подозрительно оглядела друга и задумчиво произнесла:
- Кстати, что у тебя с рукой-то было? Меня даже полицейский спрашивал.
- Давай, потом, - Тошка неловко вылез на взлетную площадку возле регистратуры хирургического отделения и рванул за собой застрявший рюкзак. Холщовая ткань не выдержала, и под ноги посетителям весело поскакали оранжевые фрукты.
- Снова здорова, - тяжело вздохнула девушка, вылезая следом. - То зажигалку в руках удержать не можешь, то продукты.
Антя молча дернул щекой и принялся подбирать апельсины. Хорошенькая санитарка в коротком белом халатике и белой же косынке, с готовностью бросилась на помощь. К ней присоединилась пара сердобольных посетителей.
Катерина с видом великомученицы обогнула ползающее сообщество и, процокав каблучками к свободному окошечку регистратуры, сунула в прорезь Кирово разрешение.
- Ждите ответа, - произнес механический голос, и Катька, прислонившись к стене, стала разглядывать самый что ни на есть настоящий аквариум, в котором медленно наворачивала круги здоровая пучеглазая рыба.
- Что там? - запыхавшийся Тошка, прижимая к груди заботливо подвязанный рюкзак, зачем-то заглянул в прорезь, заглотившую документ.
- Велено подождать. Бюрократы...
Антя сморщился и с опаской покосился на санитарочку, тщательно трущую мочалкой подоконник. Запах антисептика витал в воздухе, а девушка то и дело из-под ресниц поглядывала на Антона.
Катерина смерила санитарку задумчивым взглядом и, пихнув друга локтем, подмигнула:
- А если...
- Никаких "если"! - шепотом проорал Калистратов. - Ну, как нас застукают без регистрации? Потом уже ни в жизнь не пустят!
Зеленая лампа над прорезью замигала, и на свет показался вожделенный пластиковый квадрат с мелкой надписью: "Удостоверение посетителя. Количество лиц -2. Палата - 47. Время посещения - с 8 до 14, с 16 до 18. Действительно на время нахождения в больнице пациента dt347h. Целителе Пантелиймоне, моли Бога о нас."
- Вот видишь! - торжественно произнес Антон. - Иногда вовсе не стоит прибегать ко всяким там низким хитростям, нужно лишь немного подождать!
- Зануда. А вот мне потерянное время дороже нравственных метаний. Веди уж... полководец.
Калистратов гордо вздернул подбородок и, толкнув высокую дверь, вошел в отделение. Впрочем, наслаждаться ролью полководца ему пришлось недолго. Суровая медсестра - высокая, статная и холодная, точно декабрьский снег, в бледно-зеленом костюме с золотистыми крестами на рукавах - тут же осадила посетителей, для начала впихнув их в небольшую гардеробную, увешенную стерильными костюмами в пластиковых пакетах, а потом еще и сунула в руки Калистратову список разрешенных продуктов. С сожалением оставив две трети апельсинов в камере хранения, Антон мрачно пошел по коридору, путаясь в широких штанах и с завистью косясь на Леденцову, которая и в балахонистой одежде каким-то образом умудрялась сохранять кошачью грацию.
Здоровый мужик, мускулы которого не мог скрыть даже больничный костюм, поднялся со стула у двери в палату 47. Он долго и скрупулезно изучал протянутое удостоверение - Тошка даже подумал, что здоровяк, не иначе, карточку на зуб попробует; куда-то звонил, вполголоса требуя подтверждение, и лишь спустя четверть часа друзьям удалось наконец-то пройти в дверь.
- Ну и кордон, - фыркнула Леденцова, - точно в какой-нибудь цитадели...
- Что, простите?
Сидящая в кресле-качалке у окна пациентка подняла голову и удивленно уставилась на посетителей. Она была и похожа, и одновременно непохожа на девушку из видений. Черты лица будто смягчились, влажные темные волосы были гладко зачесаны ото лба, а глаза - все такие же карие и огромные - смотрели сейчас устало и печально. Тошка разглядел у девушки на коленях вчетверо сложенную газету.
- В-вот... - слегка заикаясь, произнес Калистратов, - это те... вам.
И аккуратно, будто стеклянную вазочку, потянулся и положил на стол бумажный пакет. - Тут фрукты. И кефир. Сказали, вам кушать надо.
- Спасибо, - серьезно поблагодарила девушка и отложила на широкий подоконник газету и карандаш. - А вы кто?
- Привет, - Леденцова прошла к креслу и протянула руку. - Я Катя. А он - Прынц. Ого! - брюнетка кивнула на газету. - Японский кроссворд? Обожаю такие разгадывать. У меня их батя знаешь как глотал? По нескольку штук за дежурство.
- Здравствуйте, - пациентка хлопнула пушистыми ресницами, отчего Антино сердце тотчас ухнуло куда-то в живот. - Меня Арсеной зовут. Ваш папа голодал? Простите...
Катька удивленно покосилась на Антона, а после залилась звонким хохотом.
- Чудная ты. Я ж иносказательно. Смотрителем он был в школе, вот и любил на досуге поразгадывать. Ой, совсем забыла!
И Катерина, покопавшись в сумочке, решительно извлекла на свет плитку шоколада:
- Вот. Витамины витаминами, но, на мой взгляд, сладости - лучшее лекарство для выздоравливающего организма. Гляди, "Маринка", самый лучший молочный шоколад!
Леденцова с видом фокусника повертела в руках лакомство с толстощекой русокосой девочкой на картинке.
- Спасибо, - Арсена осторожно взяла плитку и покосилась на все еще мявшегося на пороге Тошку:
- А вы, Принц, что же не проходите?
Калистратов смущенно кашлянул и, пройдя к креслу, тоже протянул руку. Кисть Арсены оказалась узкой и хрупкой на вид, а вот рукопожатие - неожиданно сильным.
- А вы теплый... - задумчиво сказала девушка, и Калистратову на мгновение почудилось, что под густыми ресницами плеснуло весельем. - Это странно, ведь сказок не бывает.
- В смысле? - не понял Антя.
- Так вы же Принц?
- Вообще-то меня Антоном зовут.
Калистратов возмущенно посмотрел на хихикающую сокурсницу и вздохнул:
- А как вы себя чувствуете?
- Совсем хорошо, - девушка рассеяно потерла виски и нахмурилась: - А вы не знаете, где Лобов? Виктор? Ведь это больница? Мне так кажется...
- Лобов - врач? - Катерина вопросительно изогнула черную бровь.
- Стрелок.
Арсена закусила губу, чтоб не расплакаться.

Тренировочный полигон располагался в нескольких километрах от Туле, и, пока грузовик въехал в высокие ворота, курсанты успели взмокнуть от пота, рубашки цвета хаки намертво прилипли к спинам, а степная пыль, казалось, теперь навсегда осталась скрипеть на зубах. Командир дал отмашку, и они, точно горох, посыпались с высоких бортов, бережно поддерживая новенькие бластеры в кобурах; помчались строиться туда, на плац, где уже ожидал их сержант. И не беда, что солнце над головами палит немилосердно, что песочного цвета флаг Каральены в безветренную погоду провис, будто тряпка. Все равно в груди кипит смесь восторга и гордости, что она, Арсена, простая девчонка из провинции, смогла добиться столь высоких результатов. Учеба в Военном училище далась нелегко, но девушка смогла доказать, что не лыком шита - не каждого откомандируют практиковаться на полигон Стрелков, как сами гордо именовали себя охранники звездолетов. Конечно, Стрелки - вовсе не элитные войска, но и не простые полицейские, контролирующие порядок в городах. В конце концов, любая служба Императору престижна и почетна. Так их учили.
Сержант - высокий загорелый блондин с открытым приятным лицом, - таким она впервые увидела Виктора Лобова. Таким он и оказался: прямолинейным, честным, с обостренным чувством долга и трепетной, почти болезненной любовью к звездам. Он стал ее наставником, другом, у которого в любое время дня и ночи можно просить совета; одно присутствие сержанта даже в самые трудные моменты тренировок давало уверенность, а его ободряющая улыбка будила такие скрытые резервы организма, о которых Арсена даже не догадывалась.
Она радовалась, точно ребенок, когда сержант выбрал ее и еще пару сокурсников в свою группу. Круиз по Золотому кольцу Ангелов был ее первой практикой... И последней.
Девушка вспомнила побелевшее от боли лицо Виктора, зажимающего руками разорванный комбинезон на животе, кровь, толчками сочившуюся сквозь пальцы, и хриплый голос:
- Маяк... в рубке... включи...

- Э-эй! - Катерина осторожно тронула за плечо застывшую Арсену. - Тебе чего... плохо? Может, врача позвать?
- Не нужно...
Девушка выпрямилась в кресле и несколько раз глубоко вздохнула. Предусмотрительная Леденцова поспешно налила и сунула ей в руку стакан с водой. Арсена жадно приникла к краю, а потом посмотрела на Антю:
- А вы? Тоже не знаете?
- Л...Лобов ранен... - запинаясь, повторил Калистратов услышанное из экзаменационного монитора. - Только не знаю, где он. Это вы сами тогда сказали, про рану. По внутренней связи... наверное...
- А маяк? Я успела? - девушка откинулась в кресле и прижала прохладный стакан к скуле.
- Маяк?
- Позвать на помощь.
- Не знаю, - Антя набрался смелости и легонько дотронулся до угловатого плечика пациентки, - вы, главное, не волнуйтесь.
- Мне никто ничего не говорит, - скорбно покачала головой девушка, - кто меня подобрал, кого еще удалось спасти. Это ваш доктор вот точно так же твердит, что мне нельзя волноваться. А мне и вправду нужно знать!
Арсена вдруг вцепилась в плечо Антона и стала пристально вглядываться в его лицо. Калистратов сглотнул.
- Нет, вы тоже не знаете.
Она с разочарованным видом убрала руку и устало прикрыла глаза.
- А что же все-таки произошло? - Катька, точно гончая, взявшая след, дернула кончиком носа и аж шею вытянула от любопытства. Анте снова захотелось ее стукнуть.
- Точно не знаю... - пробормотала Арсена, не открывая глаз, - "Звезда империи" заканчивала круиз, как вдруг взрывы. Одновременно в разных концах корабля. Пожарные системы не справлялись, второй отсек разгерметизирова...
-Тэкс.
На пороге палаты нарисовался кругленький доктор и подозрительным взглядом обвел всю компанию.
- Что тут за сборище? Вы родственники?
- Нет, просто посетители? А что, это запрещено?
И Леденцова с таким старанием захлопала ресницами, что Антя почти почувствовал сквозняк.
- Не запрещено, - толстячок на дамские штучки не купился и выглядел столь же решительно. - Но и не приветствуется. Больная психологически нестабильна, так что...
- Я не сумасшедшая!
Арсена грохнула о подоконник пустым стаканом.
- Вот видите? - врач решительно насупил брови. - Вы ее волнуете, а это тормозит процесс выздоровления!
- Но у нас разрешение, - возмутился Антя, - нам его господин Марцелев выписал!
Толстячок сморщился, будто лимон надкусил.
- Вы его сотрудники? Документы есть?
И глядя, как растерянно переглядываются Калистратов с Леденцовой, удовлетворенно кивнул.
- Приходите завтра. Сейчас обход, потом процедуры, на послеобеда назначена томография, в общем, вы мешаете.
И высунулся в коридор:
- Господин Букашкин, убедительная просьба, проводите гостей к выходу.
- Не велено, - донесся мрачный голос из коридора, - пост покидать. И, господин Крутиков, пора бы уж запомнить. Комаров я.
- Мы сами, - Леденцова проморозила доктора презрительным взглядом, помахала Арсене и, гордо взмахнув агатовым хвостом на макушке, пошла прочь.
- До свидания, - Анте очень захотелось еще раз взять пациентку за руку, но в присутствии доктора Крутикова это представлялось чуть ли не преступлением.
- Постойте, Принц, - донесся ему в спину тихий голос, и Антя обернулся. Арсена смотрела на него с какой-то грустной надеждой во взгляде.
- Пообещайте, что вы придете.
- Я... я обещаю, конечно! Арсена, я...
- Достаточно уже! У меня еще обход, операция, потом встреча с меценатами, а вы отвлекаете!
И добрый доктор почти вытолкнул Калистратова в коридор.
- Вот гад, - Тошка мрачно посмотрел на захопнувшуюся дверь. - Знаешь, Катька, вот чует мое сердце, что он распорядится нас больше не пускать.
- Это еще почему? - возмутилась брюнетка. - Нет у него такого права!
- Этот может, - печально отозвался со своего стула Комаров. - У него с Марцелевым какие-то разногласия. Объявит больную в карантин, и фигу вы ее увидите.
- Сатрап! - прошипела Леденцова, а Комаров с интересом оглядел ее коленки.
- Вообще-то, я завтра после обеда здесь дежурю, - загадочно протянул охранник и заговорщицки подмигнул.
- А вот это уже интересно, - промурлыкала Катерина. - Как ваше имя, добрый самаритянин?
- Витя.
Круглое лицо с носом картошкой расплылось в счастливой улыбке. Антон тихонько вздохнул. Может, в имени Виктор есть своя, особая, поэзия? Или оно так свой смысл оправдывает? Иначе почему девицы Викторам симпатизируют? Всяко, последние полчаса.
Леденцова тем временем умудрилась отхватить несколько комплиментов, обменяться с охранником телефонами и вызвать на себя гнев проплывающей мимо медсестры. Потому что негоже в лечебном учреждении шуры-муры разводить.

- Ну, все, Тошка, я сделала все, что обещала, - довольно сказала Катерина, когда они, наконец, переоделись и покинули хирургию. - И даже больше. Можешь завтра спокойно приходить, этот мужичок с верстачок тебе как пить дать поможет.
- Кать, - Антон коротко кивнул суетящейся у регистратуры санитарке и вышел в разъехавшиеся двери, поймавшие стеклом солнечный зайчик, - не думаю я, что этот охранник меня без тебя пропустит. Не я ж ему глазки строил.
- Что значит "строил"? Я работала! - оскорбилась девушка, - И вообще, у меня завтра концерт.
- Так я не иду? На этого. С сегидильей.
Катерина резко затормозила и, оглядев Калистратова с головы до ног, задумчиво прикусила нижнюю губу.
- Идешь. Ладно, фиг с тобой. Заглянем к твоей чокнутой, а оттуда быстренько...
- Она не чокнутая!
- Да? - Леденцова изогнула бровь. - А как быть с этими ее заявлениями о взрывах? Тош, ну где она в Академии круизный звездолет нашла?
Калистратов злобно нахмурился, а Катька жалостливо вздохнула:
- Ладно, допустим, не чокнутая. Допустим, временно дезориентированная. По-любому одно дело мы сделали.
Леденцова удовлетворенно вздохнула и, с наслаждением втянув носом свежий весенний воздух, бросилась наперерез тощей даме с собачкой на руках. Ярко-красное аэротакси как раз освободилось, высадив на площадку галдящее многодетное семейство.
- В Центральный универмаг!
Катерина победно потрясла над собой кулачком, а собачница обиженно фыркнула.
- Зачем в Универмаг? - понуро спросил Калистратов, комкая в рюкзаке остатки апельсинов.
- Во-первых, - Катька умостилась на сиденье и деловито задала курс, - у меня закончилась туалетная бумага. А во-вторых, завтра мы идем на концерт, а мне нечего надеть. Да и тебе приодеться не помешает.
- Мне не нужно! А ты... ты же только вчера демонстрировала какое-то зеленое платье.
- Тоша! - Девушка округлила глаза и, вытащив из сумки золотистое зеркальце, стала приглаживать волосы. - Это было повседневный сарафан! А туда... понимаешь, мне нужно что-то такое... вот, чтобы даже ты упал.
- Что значит "даже я"? - оскорбился Калистратов. - Я что, такой мастодонт?
Но Леденцова, казалось, его не услышала.
- Отличная идея! - она посмотрела на сокурсника сияющим взором, а потом капризно надула губки: - Антя, ты мне друг? Мне срочно нужен взгляд со стороны. Причем, мужской!
Антон вздохнул. Леденцовские глазищи сверкали такой изумрудной одержимостью, что спорить было себе дороже.
Катька, утвердившись в собственной победе, звонко чмокнула друга в щеку и стала с видом маньяка оглашать список необходимых вещей. На браслетике "с вот такими вот хризолитиками" Прынц сломался окончательно и, чтоб не завизжать, постарался сменить тему.
- Кать, - он деликатно постучал подругу по коленке, - а что ты там про родителей говорила?
- Че? - хлопнула глазами брюнетка, а потом мотнула головой: - А-а... про папу, что ли?
- Ну, да. Смотритель... Звучит как-то странно.
- Да это и не профессия даже, - отмахнулась Катька, - так, баловство одно. Его когда на пенсию списали, он при школе элитной устроился. Кем-то вроде герольда - гостей встречать, речи от лица гимназии произносить. В начале дня все в дверях торчал, что тебе елка разряженная - униформа зеленая с изумрудными отворотами, золотые позументы, в руках колокольчик
Девушка хихикнула.
- Но ему жутко нравилось, видать, в детстве не наигрался. А ночами батя вахту нес. Дважды должен был обходить школьную территорию, все в тот же колокольчик звенеть да гаркать, что "все спокойно". Я как услышала в первый раз, как он дома это свое "спокойно" репетировал, чуть со страху не описалась. Хуже он только под гитару песни орал.
- "Орал"? - осторожно переспросил Калистратов. - Он что, уже...
- Не, жив, - Катерина усмехнулась. - Они с мамулей, как я школу закончила, подхватились да в колонию на Весту завербовались. Видать, ветер странствий под хвост попал. Маман у меня зоолог, а батя, хоть до пенсии пилотом был, тоже всякой живностью увлекался. Они на Весте дельфинов-контактеров готовят, тамошние сирены только с рыбами на контакт и выходят.
- Дельфин - не рыба, - зачем-то обиделся Антон.
- Но и не человек, - отрезала Леденцова, а после жадно стала созерцать приближающуюся к ним площадку Универмага, густо занятую воздушным транспортом, покупателями и юркими роботами-тележками.

Глава 6.

Шопинг. Волшебное слово, заставляющее сильнее биться дамские сердца, а сердца джентльменов с тем же неистовством проваливаться куда-то в желудок. Шопинг - это звучит гордо, и если бы человечество точно знало того, кто первым придумал и организовал это действо, определенно поставило бы гению памятник где-нибудь на самой большой площади мира. В Риме или, там, Афинах. Вот уж голубям было бы раздолье...
Такие невеселые мысли бродили в Антиной голове, когда он, точно корабль за ледоколом, пробивался сквозь толпу за спиной Катерины к главному входу Универмага. Там бурная покупательская река разделялась на несколько рукавов, и разноцветные гомонящие потоки вливались на деловито катящиеся ступени эскалаторов. Были еще лифты - скоростные и прозрачные, точно гигантские алмазные капли, уносящие страждущих под крышу огромного торгового центра. Существовало также несколько внешних посадочных площадок для аэромобилей на третьем и пятом этажах. Тем не менее, покупательская река почти всегда напоминала паводок, а гул множества голосов привычно бился в звенящие панорамные окна. Антон вспомнил, что всего лишь раз, на Троицу, застал в Универмаге нечто, похожее на штиль, когда не более сотни обалдевших от неожиданного простора посетителей обескуражено бродили среди прилавков.
- Не зевай! - Леденцова крепко ухватила сокурсника за руку и нырнула на ступеньки. - Предупреждаю сразу: если ты и на этот раз потеряешься, я не собираюсь, как последняя идиотка, топтаться у фонтана!
И девушка кивнула вниз, где за бортом эскалатора медленно уплывала вниз бронзовая статуя кучерявого и круглощекого мальчика с кувшином в руках.
- Куда сначала? - обреченно спросил Калистратов, а Катька, пощупав рюкзак на его плечах, не ответила, только удовлетворенно кивнула и потащила Антю в сторону огромной радуги у входа на второй этаж.
"Сеть магазинов "Полдень". Позаботьтесь о доме и о себе любимых!" - гласила неоновая надпись под радугой, и следующие четверть часа Калистратов отчаянно чихал, пока подруга электровеником сновала меж пахучих прилавков и сметала в его рюкзак ватные палочки, лосьоны, салфетки и прочую гигиеническую муть. Упихнув сверху упаковку рулонов "ультрамягкой туалетной бумаги "Сон в летнюю ночь" и с трудом стянув завязки, Леденцова воодушевленно сообщила, что с рутиной покончено, и на очереди самое главное. Гардероб.
На лице Калистратова, очевидно, отразилась такая гамма чувств, что Катерина на минутку придержала бьющую через край энергию и внимательно оглядела друга. А потом, мило улыбнувшись, поинтересовалась:
- А как думаешь, у этой Арсены какой размер?
- Чего? - Калистратов покраснел.
- Одежды! Знаешь, Тошка, - девушка помогла пристроить на спину рюкзак и доверительно взяла Прынца под руку, - я тут подумала. Ведь ее привезли в больницу в тех ужасных драных тряпках, родственников поблизости нет. А уж этот белобрысый инквизитор вовсе не похож на мецената. Давай ей платье купим? Такой сарафан, который на завязках под размер регулируется. Думаю, голубое ей пойдет.
- А-а...
- Вот и поможешь выбрать.
И Леденцова снова устремилась к эскалаторам.
- Стой, Катька!
Калистратов крепко ухватил сокурсницу за плечо, и тут его понесло, точно прорвало невидимые шлюзы:
- Ты ж ей не веришь совсем! Чокнутой называешь! А теперь зачем-то подкупать решила, так вот, Арсена не такая и...
- У-у, как все запущено...
Леденцова вздохнула и, свернув из общего потока, подвела Антона к чугунной скамеечке под искусственным деревом из стекла и металла:
- Сядь и прекрати орать, - и сама же первая плюхнулась на сидение.
- Во-первых, мне ее подкупать ни к чему, расследований вести не нанималась. Во-вторых, я сказала, что считаю твою Арсену временно не в себе, а это не то же самое, что чокнутая.
- Но ты же ее тоже видела! Там, на экзамене! - Антон возмущенно брякнул рюкзак на скамейку и возбужденно откинул волосы со лба. - И слышала! А теперь отрицаешь?
- Нет, - Катерина пожала острыми плечиками, - что видела и слышала - не отрицаю. Но это не делает ее рассказ о звездолете правдивым.
- Почему?
- Ну вот смотри. - Леденцова вздохнула и с видом старшей сестры, втолковывающей неразумному брату, сколько будет дважды два, принялась рассуждать.
- В первый раз мы слышали только голос, она могла орать откуда угодно, да хоть со Штирлицевой крыши. Кстати, это бы объяснило, почему мы ее услыхали. Или я вот знаю, бывают глюки со связью, когда можно нарваться на чужие разговоры.
- Хорошо, а на экзамене?
- Логично предположить, - Катька любовно разгладила полу сиреневого плащика, - что такую ошибку может выдать и видеосвязь.
- Но почему именно мы словили эту ошибку, да еще и дважды?
- Во-первых, не обязательно только мы. А во-вторых, ты заметил, что оба этих раза связаны со Штирлицем? Значит, дело не в нас, а в Гришкиных устройствах.
Антон хотел, было, рассказать подруге и про пожар, и про распахнувшийся над головой космос, но, посмотрев в глаза, в которых читалась самая настоящая жалость, к нему, недотепе, купившемуся на бред больной девушки, вздохнул. Спросил только:
- Хорошо, а как ты объяснишь этот ее чудной комбинезон?
- Тош, ты только не расстраивайся, ладно? - Катька жалостливо запыхтела. - Но мне на ум приходит лишь одно - что она игроманка. Мы ведь технически могли и саму трансляцию игры перехватить. Штирлиц и пиратками занимается. А вдруг эта Арсена сама себя поранила?
Калистратов ошеломленно плюхнулся рядом с сокурсницей и невидящим взором вперился в текущую мимо людскую реку.
Игромания была коварной, тихой болезнью, поразившей их время. Так, во всяком случае, писали СМИ. Точно Судьба, возмущенная победой над преступностью и неизлечимыми недугами, решила перевесить весы в другую сторону. Игромания с каждым годом все пуще распускала жадные хищные лапы, не делая разницы ни в возрасте, ни в поле своих жертв. Игроки, по сути, были всегда, а уж в эпоху компьютерных технологий, когда любой желающий мог примерить на себя чужую личину и выйти победителем из схватки с каким-нибудь Галактическим Злом, и подавно. Каждый человек хоть раз, да входил в ту или иную Игру. И, как всегда, находились маньяки, готовые спустить туда все свои сбережения. А еще в последние годы стали появляться игроманы. Настолько слившиеся с виртуальной реальностью, что бедолаг приходилось силком вытаскивать в настоящее, иногда даже при помощи медицинской реабилитации.
- Тоша, пойдем...
Леденцова осторожно тронула друга за плечо.
- И не стоит расстраиваться. Я слышала, что к таким больным просто нужен особый подход. Грамотно и бережно вводить в настоящую реальность и ни в коем случае не пускать в Игру. Этот толстенький доктор, хоть и противный, мне показалось, знает, что делает. Кстати, мы тоже могли бы помочь, не век же Арсене в клинике торчать.
И, очевидно, сочтя миссию утешения выполненной, Катька снова устремилась в людской водоворот.
Антя, обескураженный и задумчивый, поплелся следом, почти не замечая толчков и раздраженных реплик - Леденцова то и дело тормошила друга, направляя к нужным отделам. На первый взгляд, рассуждения девицы были логичны, но как тогда объяснить его, Калистратовское, видение горящего звездолета? Или он тоже каким-то неведомым способом поймал трансляцию Игры? Игроманом Тоша явно не был, экшенов не любил, и весь его недолгий геймерский опыт сводился к виртуальной рыбалке и постройке космического Мегаполиса. В любом случае Антон мысленно поклялся сделать все возможное, чтобы спасти Арсену.
Эти думы и помогли Калистратову скрасить существование в последующие два часа, пока Катерина рысила по отделам готовой одежды, белья, аксессуаров и сувениров. В конце концов, со счастливым видом прижимая к груди плюшевого лиса с наглой мордой, Леденцова дала команду отправляться ловить машину.
- Все, - сказала она удовлетворенно, наблюдая, как одетый в салатовую униформу курьер Универмага загружает в аэротакси коробки, пакеты и свертки, - деньги кончились. Можно спать спокойно.
Служащий усмехнулся в пшеничные усы, вежливо уточнил адрес, по которому следует доставить покупки, и только когда сиреневая машинка уносилась с площадки, друзья вспомнили, что забыли о рюкзаке.
- Ну вот, - фыркнула Катька, - и чего ты с доставкой не поехал?
- А ты?
- А у меня дела.
- У меня тоже. Ладно, дотащу как-нибудь, чай, не девица.
- Ну, смотри... деятель, - Леденцова подозрительно оглядела друга. - Не вздумай только снова в Пантелеймона тащиться, Витя уже отдежурил, и скандал с доктором нам ни к чему.
- Не маленький, понимаю...
От упоминания имени Витя Калистратов скривился. Интересно, а вот тот, другой Виктор, о котором спрашивала Арсена, он ей кто? Наверное, какой-нибудь напарник по Игре, а, может, тоже игроман? Подсадил бедную девушку и теперь...
- Вот и умница, - Катерина, широко улыбнувшись, похлопала юношу по плечу. - До вечера.
- Пока, - кивнул Тошка и, поддернув рюкзак, поплелся к эскалатору. Уже на ступеньках, подняв голову, он заметил высокую фигурку в лиловом плащике, поспешно заворачивающую за витрину бутика с идиотским названием "Леди Годзилла" и ухмыльнулся. Не иначе, подружка втихаря решила прикупить себе что-нибудь эдакое. Что именно "эдакое", Антон не придумал и, наплевав на Катькины секреты, сосредоточился на собственных планах.
Нет, он вовсе не собирался снова вламываться в больницу, и, откровенно говоря, никаких неотложных дел у Калистратова тоже не предвиделось. Просто Тошке вдруг отчаянно захотелось побыть одному и, желательно, подальше от знакомых. В тишине и одиночестве привести в порядок мысли, успокоиться. В такие моменты он обычно либо просто гулял по малолюдным улицам, либо брал такси и отправлялся к Вратам. И там, на смотровой площадке возле зала ожидания, у него было свое, особое место.
Впрочем, в этот раз юношу ждало еще одно жестокое разочарование. Полюбившаяся ему скамеечка, надежно сокрытая от посетителей пузатой кадкой с огромным фикусом, оказалась занятой. Тоша вздохнул и пошел заедать расстройство яблочными слойками в знакомый буфет в зале ожидания. Запивая тающую во рту сдобу холодным "Колокольчиком", остро щекочущем в носу пузырьками газа, Прынц в который раз стал с интересом и чувством легкой зависти разглядывать окружающих. Путешественников он узнавал сразу - наверное, благодаря особому выражению лиц - взволнованному, порой радостному, порой деловитому, но никогда - равнодушному. И еще, они виделись Тошке окутанными живительной аурой предвкушения приключений и новой счастливой жизни. А, может, это просто казалось, и виной тому был рассеянный солнечный свет, льющийся из огромных стрельчатых окон, верхушками уносившихся под купол. Туда, куда увозил скоростной лифт очередных странников. И когда в центре потолка расходился люк, впуская в себя прозрачную кабину, золотистое свечение Кольца Врат мягким светом красило зал ожидания, на мгновение превращая его в сказочный дворец.
- Начинается регистрация в колонию Берта, сектор Ригель - 32, - пропел волнующий женский голос, и из разных концов зала потянулись к стойке авторесепшена путешественники. Интересно, - подумал Прынц, - а есть среди них колонисты? Те, кто решился навсегда покинуть Землю и зажить вовсе новой жизнью?
Калистратов немного завистливо проводил взглядом обнявшуюся парочку в одинаковых клетчатых рубашках, почти вприпрыжку летящую на регистрацию, опрокинул в себя остаток лимонада и опять вздохнул. А после снова потянулся на балкон в надежде, что его любимый уголок освободился. Тщетно. Средних лет тетка в белой ветровке все так же продолжала сидеть на Антошкиной скамейке, уткнувшись носом в читалку и накручивая на палец короткую каштановую прядь.
Калистратов тоскливо вздохнул и собрался, было, поискать другое место, как незнакомка вдруг обернулась и, смерив юношу быстрым взглядом, махнула рукой.
- Присаживайтесь, молодой человек. Сдается мне, у вас здесь свидание назначено, ежели вы уже второй раз за фикус заглядываете.
- Э... нет. - Антя кашлянул. - Просто...
Женщина коротко кивнула и передвинулась на другой конец скамьи:
- Неважно. Если желаете, я потеснюсь.
Калистратову вовсе не улыбалось делить с кем-то свое одиночество, но он неожиданно послушался, протиснувшись с рюкзаком за фикус, и устроился рядом с незнакомкой. Может, потому, как властно прозвучал ее низкий голос, остро напомнив Калистратову его первую учительницу?
- Уезжаете? - женщина кивнула на рюкзак, который юноша как раз пристраивал на скамью.
- Нет. Откровенно говоря, я тут просто так, - неожиданно признался Антя, отчего-то не смущаясь, что его могут посчитать странным. В конце концов, что ему до мнения постороннего человека?
Женщина мягко улыбнулась и, повернувшись к соседу в профиль, с задумчивым видом уставилась на раскинувшуюся городскую панораму.
- Понимаю. Я тоже сюда часто прихожу. Просто посидеть, подумать. Люблю Нижний. Особенно после того, как городничий наконец-то внял гласу разума и возобновил водные рейсы через Волгу. Вы любите кататься на трамвайчиках?
- Не знаю, никогда не пробовал, - пожал плечами Калистратов. - Вообще-то, я не местный, учусь просто. Третий год.
- А, где? - живо поинтересовалась незнакомка.
- Гуманитарная академия.
И с тихой гордостью добавил: - Я пианист.
- Серьезно. - Тетка покивала. - Я когда-то училась играть на клавесине, но вышло так, что со временем в моей семье с музыкой сложились напряженные отношения. Поэтому пришлось выбрать литературу.
- Вы - учительница, - довольно заявил Антя, подтверждая первое впечатление, на что женщина яростно замотала головой.
- Что вы, господин пианист! Я б и часу не выдержала в детском обществе, они и так страшно шумные, а уж когда собираются в стаи...
И она заразительно расхохоталась, а отсмеявшись, немного печально поделилась:
- Я, знаете ли, книжки пишу. И наивно полагаю, что у меня получается.
Тоша вопросительно поднял бровь и внутренне съежился. Еще на первом курсе судьба свела его с девочкой-графоманкой, и от воспоминаний об этом недолгом знакомстве до сих пор не хуже лимона сводило Антины скулы. Томочка Белая (настоящего имени Антя не знал до сих пор) отличалась стилистическим кретинизмом, непоколебимой уверенностью в собственной гениальности, а к дружбе подходила исключительно по принципу "Ты мне бета, или кто?" Калистратов вовремя разглядел в девице монстра и тихо слинял из общества фанатов Томусика, прикинувшись зубрилой. Белая ему это не простила никогда.
Юноша с опаской покосился на тетку, но та, кажется, не собиралась зачитывать выдержки из собственных ориджиналов.
- Вот только сегодня я получила ответ из "Синей птицы". Знаете, что написал мне тамошний редактор господин Бомбаков? Что у него в последнее время осеннее настроение и, следовательно, в ближайшем будущем издательство накладывает вето на все произведения юмористической серии. Чушь!
Женщина фыркнула, а после, покосившись на Антю, вздохнула.
- Хотя, вам это вряд ли интересно, простите.
- Нет, что вы, - повинился за кислую мину Калистратов, - мы литературу тоже изучаем, а я даже играю в студенческом театре.
- Как забавно! - незнакомка откинулась на спинку скамьи и, убрав со лба непослушную челку, усмехнулась: - Наверное, принца?
- П... почему? - слегка обалдел Калистратов.
- А внешность у вас такая. Подходящая.
- Спасибо, конечно, - Тошка почувствовал, как у него заалели уши, - но на этот раз я играю просто рыцаря. Святого Георгия... драконоборца, в общем.
Женщина тихонько хихикнула, а потом вдруг посерьезнела и подозрительно прищурилась:
- А что, собственно, за пьеса?
- "Имброльо", - чувствуя себя неуютно под пристальным взглядом карих глаз, Тошка колупнул рюкзак, - так и называется.
- Вот леший, - ругнулась тетка и обреченно махнула рукой куда-то в сторону Волжской глади, - и тут попёрли...
- В смысле? - не понял Калистратов.
- Это моя пьеса, - буркнула соседка по скамейке и печально подперла кулаком щеку, - так вот ты какой, сереневенький бесперспективняк...
- Так вы Котова? - вытаращил глаза Калистратов. - Ольга Котова?
- Для вас Ольга Рикардовна, - строго поправила его писательница, а потом махнула рукой, - ай, все пустое. Мир - склеп, люди - призраки, а про белошвеек я вообще умолчу.
Антя, взволнованно сглотнул.
- Да вы-то что переживаете? Вас же любят, ваши книжки даже наш декан читает, а он знаете какой?
- Какой?
- Сложный.
Котова фыркнула:
- Потому и читает, небось? Зато Бомбаков против. А вы вот сами? Скажите, господин пианист, вам-то мои книжки нравятся?
- Ага, - соврал Антон и, чтобы скрыть смущение, принялся яростно расшнуровывать рюкзак, откуда под ноги тотчас вывалилась упаковка нежно-фиолетовой туалетной бумаги.
- Я щас.
Калистратов принялся рыться в залежах пакетиков и свертков, выкладывая Катькино богатство на скамейку и, в конце концов, извлек на свет пару золотистых апельсинов.
- Вот, возьмите, - искренне сказал Калистратов и всунул фрукт в руку заинтересованно следившей за манипуляциями Котовой.
- Прелестная вещица, - писательница кивнула в сторону маленькой керамической лиски, держащей в лапах кусок сыра. - Спасибо.
- Это не мое, - облегченно улыбнулся Прынц, радуясь, что можно перевести разговор в менее скользкое русло. - Это моя сокурсница собирает, Катерина.
- Мило, - рассеяно кивнула женщина и принялась чистить апельсин. - Она ваша подружка?
- Э... в каком- то смысле да, но не так, чтобы... - Антя смутился. - Она не моя девушка, в общем.
А потом зачем-то добавил, с тоской вспомнив, как мягко красят солнечные отблески бледные щеки Арсены:
- Мне с ними вообще не везет.
- Странно, - Ольга Рикардовна сунула в рот оранжевую дольку и зажмурилась, - вы симпатичный. Как вас зовут, кстати?
- Антон. Так, похоже, этого недостаточно, - горько сказал Калистратов и с надеждой уставился на собеседницу:
- А вот скажите, что бы вы сделали, если бы вам, допустим, понравился человек, а вот с наоборот неизвестно?
- Наверное, я бы просто спросила, - пожала плечами Котова.
- А если спросить страшно?
- Знаете, Антон, лучше всегда знать наверняка, на что вы можете рассчитывать. И бояться здесь, по-моему, неразумно. Ну, скажет вам девушка, что вы ей не по нраву, так не сидите в тоске-печали, докажите обратное! Сразите дракона, сверните горы, посвятите ей музыку, наконец!
- А если она другого любит?
- Это она вам сама сказала?
- Нет, но...
- Тогда не стоит заранее ничего выдумывать. Пригласите ее хотя бы в кино для начала.
- Если бы было все так просто...
Калистратов вздохнул и стал снова упаковывать рюкзак.
- Она сейчас больна.
- Это не страшно, выздоровеет.
- Знаете... - Тошка помялся, а потом все же озвучил Катькину догадку, - кажется, она игроманка. И, самое противное, я не знаю, как ей помочь...
Калистратов ожидал чего угодно - охов-ахов, сочувствующих взглядов, похлопываний по плечу, но не того, что собеседница снова рассмеется - молодо и заразительно.
- Господин пианист, вы разговариваете с человеком, у которого и семья, и друзья - чокнутые игроманы. И, смею вас заверить, что не все так страшно, как в народе говорят.
- Но... - Антон растерянно посмотрел в глаза Котовой, - ведь существуют даже отделения реабилитации...
- Неуравновешенные личности были всегда и везде. И если у человека изначально в голове непорядок, Игра тут вовсе ни причем. Такой и дома у камина свихнуться может. Знаете, что? - женщина заговорщицки подмигнула Тошке, и тому на мгновение показалось, что в глубине ее зрачков радостно подпрыгнули огненные чертики: - Я вас приглашаю в гости. Познакомитесь с моим мужем, он администратор "Территорий". Вот пусть вам покажет и расскажет все про Игры, глядишь, лучше поймете свою возлюбленную.
Антя похлопал ресницами. О "Территориях" - глобальной ролевой игре в волшебном антураже, был наслышан, естественно, каждый житель Нижнего. Если только, конечно, не родился глухим и слепым. Рекламные билборды то и дело попадались на улицах города, а фирменные аксессуары для виртуальных путешествий по этой локации можно было найти в каждом уважающем себя компьютерном магазине. И хоть Калистратов не был поклонником суматошных ролевушек, возможность познакомиться с человеком, регулирующим Игру, была привлекательной. Задушив в зародыше дурацкую мысль, как опасно соваться в логово маньяков-игроманов, Прынц покивал:
- Вообще-то интересное предложение...
- Ну, вот, - Котова отчего-то явно обрадовалась и принялась вбивать адрес в заметки Тошкиного "Пионера".
- Вот ты где!
Калистратов чуть не подпрыгнул от неожиданности и, обернувшись, увидел, как из-за фикуса появляется худенькая белокурая девушка в светлом плащике с мелкой россыпью цветов - вся такая воздушная и легкая, что только дунь - разлетится одуванчиком.
- Добрый день, - вежливо поздоровалась незнакомка, обратив на Антю огромные серые глаза, и тому ярко представилось, что еще мгновение, и девушка сделает какой-нибудь старомодный книксен.
- Я тебя уже четверть часа у багажного отделения жду, - нежным голоском обратилась блондинка к Котовой.
- Ох, прости, заболталась, - повинилась женщина, поспешно поднимаясь, и коротко представила:
- Знакомьтесь. Антон. Лиля.
- Очень приятно, - Калистратов осторожно пожал кончики тонких пальчиков небесного создания, а Котова деловито поинтересовалась:
- Груз в порядке?
- Уже отправили в офис, вместе с накладными, а я тебя искать пошла.
- Простите, Антон, неотложные дела, - коротко улыбнулась Ольга Рикардовна юноше, - а вы непременно заходите, только звякните предварительно.
И обе дамы поспешно удалились за фикус, переговариваясь о каких-то шлемах с повышенной защитой от излучения. Антя проводил их заинтересованным взглядом. Интересно, эта беленькая дочь Котовой? Или просто коллега? Чудная какая-то, ей только гольфиков с помпонами не хватает да мишутки в руках. А она какими-то грузами занимается... Продолжая размышлять, Антя стал медленно чистить свой апельсин, наслаждаясь резким запахом, городской панорамой и предвкушением того, как он поведет Арсену в кино. Жить определенно стало веселее.

В доме резко пахло ландышами, пахло с порога, так что Кир с трудом подавил в себе атавистичное желание, отчихавшись, вытереть нос рукавом.
- Юлечка-а! Твой суслик пришел! - проорал он на всю Ивановскую и стиснул губы, чтобы не ржать. - А что это у нас так приятно пахнет?! Твои любимые духи?!
"Лучше бы картошки пожарила".
Юлечка себя ждать не заставила. Протанцевала в прихожую, вытирая полотенечком тонкие пальчики, вся такая стройненькая, на воздусях, не то русалка, не то феечка с распущенными по плечам крашенными рыжими волосами. Вот так взять на ладошку и любоваться, как Наполеон - храмом святой Аннушки.
Юлечка цепко ухватила Кира за ветровку на груди и приникла, извиваясь, всем телом требуя контрольного поцелуя, выдавая между вздохами меццо-сопрано:
- Ты не суслик, ты медведь! Ты - ляпёрд!
- Ля... кто-о?
Кирилл не выдержал и затрясся от смеха, зажимая кулаками рот.
- Ой, Кирик, что с тобой? - Юлечка запрыгала, обмахивая Марцелева полотенцем. - Ты простудился? Тебе плохо?
- Аллергия... на цветы, - прохрипел он, отворачиваясь и радуясь, что в прихожей полутемно и наивная Юлечка просто не врубится, что он ржет самым наглым образом.
- А это не цветы. Это я туалетную бумагу купила с ароматом ландышей! - расцвела она. - Двадцать четыре рулона и совсем дешево!
Кир закивал, плотоядно воображая, как скормит уничтожителю бумаг все эти рулоны. Или нет, сожжет в камине, сверху поставив огромный цветной Юлечкин портрет. Нарочно распечатает, как в старину. Ни бумаги, ни картриджа на это не жалко.
А впрочем, Юлечка была вполне невинным цветком. Иногда даже полезным. Нельзя же в его возрасте обходиться без любовницы. Воздержание вредит здоровью. А еще Юлечка любила мыть посуду. И с пылесосом вполне себе управлялась. Со всех сторон полезный человечек.
Не то чтобы сыскарь не мог позволить себе полностью автоматизированный дом. Вполне мог и даже позволил. Но иногда так приятно, когда навстречу тебе спешит не только кошка.
- Кстати, а Херчик где?
Вообще-то официально кота звали Херувим Маврикий и еще пятнадцать имен из официальной родословной, которые Кирилл и не пробовал запомнить. В благостном настроении называя кота Мин Херц, а в плохом - когда полосатый красавец устраивал очередную бяку - просто Хером. Так вот, обычно эта десятикилограммовая тушка узнавала о приходе хозяина неисповедимым кошачьим инстинктом и бомбой летела в прихожую, норовя почесаться об колени и уронить на коврик. Был, правда, один случай, когда Херувим устроил засаду под обувной полкой и там застрял.
Марцелев наклонился, подозрительно выглядывая под полкой круглые, желтые кошачьи глаза. Юлечка икнула.
- Он... арестован!
- В смысле?
- Он...
И девушка пала сыскарю на грудь, изливая животрепещущую историю, как кот пробрался на спаренный балкон соседки и там слопал целую кастрюлю японских пельменей-гёдзе, был застукан на двух последних и заперт в этой самой кастрюле, потому что задрых и не был способен оказать сопротивление.
- Она его камнем придавила, которым малосольные огурцы... - икала Юлечка, орошая слезами рубаху Марцелева. - То есть, крышку...
- Понял! - Кирилл выскочил на балкон, прикрытый силовым полем и похожий на оранжерею с цикламенами, орхидеями, разноцветной гортензией и плющом. Среди уютных кущ стояли желтый пластиковый столик и два кресла. Здесь Кир с Юлечкой пили послеобеденный кофе - когда, разумеется, Марцелев попадал к обеду. От соседской половины балкон отделяла легкая решетка из пластиковых продольных реечек, прикрепленных к шнурам. Кир шагнул к ней, раздвинул плющ, растянул эти реечки и заглянул на соседский балкон. Тот на райские кущи походил меньше всего, зато на нем имелись полки и тумбочки с вареньями и соленьями, таз, облезлый табурет и свернутая надувная лодка. Рядом с этой лодкой стоял котел полуметровой вышины, крышку которого венчал гранитный голыш. Похоже, это и была тюрьма для кота.
Сыскарь полез за мобильником, чтобы снять силовое поле. Придется растениям немного позакаляться.
- Ты туда полезешь? - испуганно пискнула Юлечка.
- А есть варианты?
- Но... тут высоко... И...
Девушка панически боялась соседки. Та имела виды на Кирилла, и наличие соперницы приводило ее в амок.
Стоило Марцелеву вселиться в квартиру, как соседка стала проявлять к нему повышенное внимание, то появляясь неглиже на балконе, то одаривая яблоками и огурцами, которые таскала с дачи кошелками. Звали соседку, кстати, Мачка Татьяна Рашидовна. "Мачка" по-чешски "кошка", и Кирилл шутил, что всю жизнь его окружают коты.
Подношения сыскарь брал какое-то время, но в трепетные отношения со знойной женщиной вступать не торопился. Не привлекали его девяносто кило живого и весьма развесистого веса, блеклые патлы и обрюзгшее лицо.
То, что Танечка дура, Кир догадывался с самого начала. Но что она дура деятельная и стервозная, готовая отравить жизнь любому несогласному с ней человеку, понял не сразу. А когда понял - перестал пускать Кошенцию на порог. А уж с появлением Юлечки отношения обострились донельзя. И если бы соседка еще и подала Киру яблоко, в том было бы стрихнина килограмма два.
- Я быстро. Туда и обратно! - похлопал девушку по предплечью Кирилл.
- Не смейте сюда влезать! - соседка объявилась на балконе, пальцем подтыкая круглые очки в роговой оправе. Волосенки растрепал весенний ветер, лицо полыхало то ли от возмущения, то ли от первого загара. - Я буду жаловаться в полицию!
- Я сам полиция, - громыхнул Марцелев. - Между прочим, элита!
Соседка выразительно фыркнула:
- Элита! Вы банальный охотник за полтергейстами!
- Та-ак, - набычился Кирилл. - Давайте договоримся. У моего Херувима родословная длинней, чем у английской королевы. Падаванский полосатый из облака Оорта, уникальный экземпляр. У него нервы.
- У кота нервы, а у меня нет?! - завопила тостуха. - Он сожрал уникальные японские пельмени. Можно сказать, испортил мою личную жизнь!
- Я могу оплатить вам обед! Только без меня.
- И прекрасно! - Татьяна движением идущей на эшафот Маши Стюарт вскинула голову. - Не желаю иметь дело с человеком, у кого такая... такая... сожительница!
- Какая? - ощущая могучую поддержку, подпрыгнула за спиной сыскаря Юлечка.
- Пошлая девица! Она осмелилась посоветовать мне диетолога и визажиста! И... И...
Разговор на повышенных тонах разбудил кота. Тот услышал голос обожаемого хозяина и вскинулся в кастрюле, крышка отскочила, камень полетел Татьяне на ногу. А кот рванулся между планками к Марцелеву. И застрял. Соседка, увернувшись от камня, попыталась схватить животное. Херувимчик оттолкнулся задними лапами от ее могучей груди, оставив на ней восемь глубоких царапин, и пал в объятия Кирилла.
- Йодом надо смазать! И зеленкой! - стала подавать советы добросердечная Юлечка.
- Бл...! - отозвалась соседка, позабыв о маске интеллигентности, и позорно покинула балкон. Должно быть, пошла лепить пластыри на грудь и лелеять планы мести.
- Мин Херц, - заметил Марцелев строго, взвешивая котище на руках. - Вы непристойно обожрамшись. И Юля сейчас сделает вам клизму с травами.
- Мр-р-ррррр, - провозгласил кот.
Обед прошел в мирной дружественной обстановке. Когда Кир с Юлечкой уже приступали с чайными ложечками к десерту "Женское счастье" - банан среди пары кивин, обильно сбрызнутый взбитыми сливками, - браслет на руке Марцелева взорвался ревом боевой трубы. Юлечка подпрыгнула и уронила ложечку на колени.
Сыскарь принял вызов, и над плоским экраном всплыла голографическая мордаха подчиненного Вити Комарова, вплоть до бритой макушки сияющая неземным светом.
- Они были, шеф! Я помурыжил их для порядку, а потом пустил.
- Надеюсь, Арсена не пострадала?
- Обижаете, шеф! Этот Калистратов с ней, как с писаной торбой, носится. И доктор Крутиков... И что они в ней нашли?
- Виктор, ближе к телу!
Подчиненный осклабился, все так же сияя.
- Вам запись на служебный или на домашний слать?
- И туда, и туда, - протянул Марцелев, глядя, как Херчик подлизывает сливки с пола. - А хлеба можно совсем не давать.
- Какого хлеба?
- Ты, Витя, не суетись. Было что-то действительно важное?
- Было, шеф, было! - крупный рот Виктора расплылся чуть ли не до ушей. - И Арсена, и Калистратов упомянули некоего Лобова, они оба его знают, и твердят, что он ранен.
Кир дернул ногой, отпугивая кота.
- Та-ак... Тебя сменили уже? Проверь, не проходил ли по нашим сводкам этот некто Лобов, морги, больницы, смежников подключи... И Прынцем плотненько займись: биография, настроения, связи...
- Порочащие?
- Любые, Витя, любые. Сдается мне, этот овощ из тех, о ком народ сказал: в тихом омуте черти водятся. Чуяла моя печенка, что не все так просто с Калистратовым.
- И моя, шеф! Может, они бы и больше сказали, только их Крутиков выпер.
- Холера!
Кир так дернул рукой с браслетом, что изображение поплыло.
- Но я им сказал, когда мое дежурство, они снова будут.
- Молоток. Кстати, как там девушка?
- Знатная! Вы бы видели ее ножки, шеф! А все остальное! - словно блин, маслился он.
- То есть, из "гроба" ее уже выпустили?
- Из гроба, шеф? - Витя перестал сиять.
- Ну, из реанимационной ванны.
- А, вы об Арсене.
Марцелев хмыкнул себе под нос.
- Ты там Леденцовой особо не увлекайся, она у нас проходит по делу. Или даже двум.
- Ясно, шеф! Арсену из ванны выпустили. Крутиков сказал, как только она окрепнет физически, ее переведут этажом ниже, к душелюбам и душеведам.
Витя понизил голос.
- По мне, он и сам не вполне нормален.
- Гениям можно. Что еще говорило наше светило?
Комаров хмыкнул.
- Говорил об амнезии и смещенной памяти.
- Может, замещенной?
- Ага. Это когда от аварии или сильного стресса настоящие воспоминания замещаются ложными. И что душевные раны лечатся долго.
- Ого!
- А как она все же попала в тот холл, шеф? - полюбопытствовал Комаров.
- А неизвестно. Эксперты на все сто убеждены, что Арсена там просто возникла. Потому дело и подкинули нам.
- Инквизитор звучит гордо!
- Комаров, разговорчики в строю!
Витя хмыкнул и отключился. Но спокойно доесть десерт и выгулять Херувима Марцелеву не дали. Мелодичным звонком возвестила о себе Майечка Гедройц, секретарша торговой сети "Леди Годзилла". Именно из их бутика таинственным образом пропал стильный сиреневый плащик: не исключено, тот самый, который Кирилл видел вчера на вешалке девицы Леденцовой.
Марцелев вздохнул и указательным пальцем надавил "принять". Директриса "Годзиллы" госпожа Лермонт была дамой упорной, даже упертой, и лучше уж ответить секретарше, чем рисковать нарваться на нее саму. Запасы иронии у Кира неиссякаемые, но иногда так хочется тишины и покоя... А после соседки поцапаться еще и с клиенткой будет уже чересчур.
Он оглянулся. Херувимчик благостно дрых, а Юлечка до сих пор пребывала в ванной.
Голографическое изображение секретарши сыщику улыбнулось, Майечка, несмотря на отсутствие результата в розыске плаща, Киру благоволила. И затараторила так, что он едва разбирал слова:
- У нас опять покража. То есть, пропажа. Гликерия Патриковна рвет и мечет. Ой, - Майя хихикнула, - по-моему, у нее на неровной почве климакс разыгрался.
- Что естественно - то не климакс, - заметил Кир веско. - Сейчас буду.
И отсоединился от хихикающей в ладошку секретарши.
Начиная поиски таинственным образом пропавшего из "Леди Годзиллы" сиреневого плащика, поинтересовался Кир странным названием бутика. И его немедленно и охотно посвятили в азы "черного" пиара и "партизанского" маркетинга. Достаточно допустить ошибку в названии, и тут же сбегутся ревнители русского языка исправлять и указывать, а заодно и ознакомятся с ассортиментом. И прикупят чего-нибудь. А уж сочетание несочетаемых вещей привлекает, как ...варенье пчел. Тем более, когда из чудовища консультанты и дизайнеры обещают сделать леди. И делают. Директрису сети бутиков взять, например... Натуральная "Годзилла" под два метра ростом, с фигурой борца сумо, железной рукой правящая подданными... И при этом безупречный вкус и знание дела. Род свой Гликерия Патриковна вела от Томаса Лермонта из Элькердуна, чем страшно гордилась и охотно всем рассказывала. В очень прозрачных намеках на благородных предков проскальзывали также святой Патрик и поэт Лермонтов, успевший побезобразничать на Кавказе...
В свой первый визит сыскарь, утонув в мягком кожаном кресле, снизу вверх созерцал монументальную бабищу в пиджаке и юбке из шотландки. На лацкане поблескивал изумрудный клевер о четырех лепестках. Блузка была безупречно белой. А выю отягощали бусы из жадеита и яшмы. На особе чуть посубтильнее они смотрелись бы, как булыжники, а тут - в самый раз.
Директриса истолковала взгляд Марцелева превратно.
- Вы извращенец, молодой человек?
Он растянул губы в холодной усмешке:
- Я - инквизитор!
Так они оценили друг друга и, можно сказать, подружились. Но сиреневый плащик продолжал висеть на совести Кирилла несмываемым пятном.
У "Леди Годзиллы" была целая сеть салонов и бутиков по Нижнему, а офис располагался в старинном купеческом особняке, отделенном от Универмага березовой рощицей. Особняк был солидный, о двух этажах: цоколь из бутового камня и бревенчатая настройка из лиственницы - практически вечная. На таких лиственничных сваях построена Венеция. Окна обрамляли резные наличники, высокое крыльцо вело к солидной двери с солидной же вывеской сбоку: золотые буквы на темно-зеленом поле. Миновав холл и коридор, отделанные под старину, Кир поднялся по лестнице с резными перилами и вошел в приемную.
Секретарша Майечка с улыбкой приняла поцелуй в щечку, веточку фрезии и контрольную шоколадку и с намеком зыркнула на двери.
Кир шутливо перекрестился:
- Не поминайте лихом. Я пошел.
Директриса прохаживалась по просторному кабинету, как львица по клетке, только что хвостом себя по бокам не хлестала. Она бросила Марцелеву суровое "Здрасьте", позволила поцеловать руку и уселась за стол размером со стадион, указав Кириллу на хлипкое офисное креслице. Кир немедленно крутанулся в нем, вытянув вдоль стола длинные ноги.
- Вы, конечно, понимаете, что мы живем не при коммунизме, - начала директор "Годзиллы". Сыскарь кивнул. Директриса согласно склонила к полированной поверхности стола башню прически, и Кир все гадал, как долго эта башня уцелеет при подобных телотрясениях. Хотя... если взять побольше шпилек и лака для волос...
- Вот и хорошо. Тогда вы, конечно, понимаете, что наши работники вложили в комплект бездну творчества и труда, и хотят достойной награды за свой труд.
Сыскарь снова кивнул. И потер ладонью рот и подбородок, чтобы скрыть так и лезущую усмешку.
- Если вы устали, - ледяным тоном заметила собеседница, неверно истолковывая жест, - то можем отложить наш разговор до завтра.
Марцелев скрещенными пальцами обхватил колено:
- Нет, что вы, продолжайте...
- Итак, достойной награды за свой труд. И морального удовлетворения. Как раз сейчас в городе находится с гастролями певец Дориан... э... - дама полистала календарь на столе и продолжила с придыханием, - Кристиан Грэй.
Кир задумался, не сводя с директрисы глаз: если этот артист так тебе нравится, что ж ты имя-то его запомнить не можешь?
- И на собрании нашего творческого трудового коллектива было решено назвать комплект белья в его честь и приурочить первые продажи к премьере. И что?
Марцелев выжидательно подался вперед: и что?
- Буквально накануне наша гордость исчезает! Она даже не была выставлена в торговый зал!
- Тогда кто-то из своих.
- Да как вы можете! - запунцовела дама. - Это исключено! Мы собирались, мы уже и коробку, и ленты... в тон.
- Место преступления я могу осмотреть?
Директрису словно остановили на скаку. Она долго, одышливо тянула в себя воздух, а потом нажала кнопку селектора:
- Майя, кофе.
- Иду, Гликерия Патриковна.
Секретарша процокала каблучками, направляя перед собой летучий поднос с сервизом. Кофе латте, тростниковый сахар, бело-розовый зефир, цветные мармеладки; упитанные мишки из шоколада... Подмигнула сыскарю.
- Пейте, - указала на поднос директриса. - Майя, вызовите Эмму Даниловну. Пусть покажет господину Марцелеву склад.
Воображение мигом нарисовало Кириллу сутулую особь в затрапезном халате и шлепках, с серым хвостиком стянутых резинкой волос, мышью, бледной молью скользящую по мрачным складским проходам. И ошиблось. Эмма Даниловна оказалась яркой, резкой красавицей с восточными чертами смуглого лица и копной вьющихся, густых смоляных волос. Подчеркнутые алой помадой полные губы, жгучие карие глаза с ресницами врастопырку, алый лак на ногтях ухоженных пальцев; черное платьице под Коко Шанель и умопомрачительный бюст. Сыскарь сглотнул и подумал, что эта дама ассоциируется у него с женой Сальвадора Дали. Так и хотелось засветить на большом рекламном дисплее над столом: "Гала - праздник каждый день!" Да и склад ничуть не походил на продукт воображения. Светлый, маленький, исключительно чистый, с умиротворяющим жужжанием грузовых роботов и лифтов, урчанием кондиционеров и холодильника. Ряды полок до потолка; пирамиды коробок и ящиков; блеск упаковок, то приглушенные, то яркие тона. Диссонансом этому были похоронные лица сидящих за накрытым столом людей и музыка: рокот ударников и завывающий тенор не в лад, исходящий из уст дергающегося в конвульсиях на экране певца. Изображение было несколько растянуто, но через пару секунд до Марцелева дошло, что это все-таки мужчина.
"Ах, я не такая,
почти святая,
внутри прекрасна! А-а!
Ну а пока мы
тут ждем трамвая,
любить согласна! А-а!
Страстно!"
- Последний хит из альбома "Моя любовь крылата", - печально пояснил субтильный юноша с волосами, отброшенными за худую спину и свисающими ниже сиденья табурета. Половина волос была черной, вторая - соломенной.
- Это Максик, наш дизайнер, - представила Эмма, бурно дыша Кириллу в плечо. Максик кивнул, тряхнув гривой. - Это он разработал стиль белья "брокколи".
- Угу. Переплетенные ленты и кружева на тканевой основе с вкраплением люминофорных нитей...
- Раньше из-за состава ткани оно могло быть только белым, - поведала Эмма с придыханием. - Но благодаря нашему Максику обрело цвет. Он не только дизайнер, он текстильный гений.
- Максик гений. А вы следователь? - пухлая светлокожая блондинка одарила сыскаря недоверчивым взглядом из-под челки. Волосы у нее были такие же густые и длинные, как у дизайнера, только ярко-рыжие, "венецианские". Да и фигурка, плотно обтянутая полосатым джемпером, тянула на каноны рубенсовских богинь.
- Я инквизитор, Марцелев Кирилл Юрьевич, - он пожал протянутую боком ладонь.
- Лозовая Марфа Тимофеевна.
- Наша белошвейка.
- Программист швейного оборудования, - уточнила пухлая.
- Но "Кристиана Грэя" она шила, как в старину, ручная работа.
Марфа сдавленно икнула и прикрылась ладошкой.
Эмма вытянула для Марцелева из-под стола свободный табурет. Стол, как уже заметил сыскарь, был накрыт к чаепитию с поистине купеческим размахом. Круглый самовар с начищенными медными боками, тонкостенная гжельская посуда, покрытый изобильными кремовыми розами початый торт. Кир не удержался, уцепил розу мизинцем и отправил в рот. Вытер пальцы салфеткой с мережкой.
- Что празднуем?
- Творческий успех отмеча...ли, - Марфа опять икнула.
- Мы хотели соответствовать гению, - уставившись в недопитую чашку, буркнул Макс.
- Кристиан Грэй в нашем городе! - подхватила Эмма Даниловна. - Это событие поистине вселенского масштаба.
- Билеты за месяц до концерта были раскуплены.
- Понимаете, - Лозовая прижала ладони к пухлой груди. - Он был в творческом кризисе. Он скитался по галактике от планеты к планете, как...
- Идиот, - пробормотал Кирилл, краем глаза следя за кривляющимся мужиком на экране и подозревая, что это и есть тот самый Грэй.
- Да, метеор.
- Его девушка бросила, - Максик запустил длинные пальцы в контрастные волосы. - Он переживал. Для мира искусства его уход со сцены был бы невосполнимой потерей. И когда он вернулся... мы посовещались... мы захотели...
- Белье мужское или женское? - спросил Марцелев деловито.
- Женское, - Марфа намотала прядь на палец. - Когда найдется та, что исцелит разбитое сердце, он смог бы...
И захлюпала, роняя слезы в чай.
- Тише, гражданочка, - похлопал ее по предплечью Кирилл. - Откуда оно пропало?
- Вон оттуда, - Эмма указала на полуоткрытую коробку на столе у стены, под ней, шурша от сквозняка, трепыхались и поблескивали груды упаковочной бумаги; свисали кружевные капроновые ленты. Бледно-сиреневые. Определенно знакомый цвет. - Мы хотели взглянуть еще раз. Насладиться. А... а там...
- Во сколько это случилось?
- В четыре!
- В начале пятого, - не сошлись в показаниях Максик с Лозовой.
- Отмотайте по записи, - подала дельный совет кареглазая Эмма. - Крыся тогда как раз вот эту пел:
"Феромоны, дофамины,
Обними покрепче, милый,
Согрей меня,
Я вся твоя!"
Марцелев постарался не загоготать. Нельзя настраивать против себя свидетелей. "Крыся!" Ну, надо же! И почему мужик поет от женского лица?
- В шестнадцать двадцать две, - объявил дизайнер торжественно.
- Коробку кто-нибудь трогал?
- Я, - покаялась Марфа.
- Мы все, - уточнила Эмма. - Мы ее трясли. И под стол заглядывали. Там только целлофан остался.
- На коробке имелись повреждения? Механические, термические?
Все трое дружно покачали головами. Марцелев подошел к столу и, не притрагиваясь, осмотрел коробку с блестящим внутри целлофаном, груду подарочной бумаги и сиреневые ленты.
- Я пришлю экспертную группу. Вам придется пройти личный досмотр, сдать отпечатки пальцев и ДНК. Записи камер наблюдения тоже скопируем.
- Вы полагаете, что мы... мы... - побагровела Марфа.
Сыскарь сцепил пальцы:
- Я прошу вас об этом одолжении. Для пользы дела. Когда комплект был положен в коробку?
- В три мы показали его Патрикеевне... Ой...
Кир усмехнулся и сделал вид, что оговорки не заметил.
- Она дала "добро", и мы спустились на склад. Уложили его в коробку, но решили ее не закрывать.
- Пока не отметим, - Максик судорожно вздохнул. - А в 16.22 его уже не было.

Кирилл Марцелев ненавидел рутину. Нет, он бывал занудой, педантом, въедливым и скрупулезным. Но при этом монотонность работы вгоняла его в тоску. А потому Кир просто сидел перед компом и гонял на ускоренной перемотке туда и обратно ролик со знаменитым комплектом. Был "Кристиан Грэй", как сыскарь почему-то и подозревал, нежно-лилового оттенка. И прилагалась к нему в качестве "вешалки" знойная рубенсовская красавица Лозовая Марфа Васильевна. Так что Кир понимал теперь, отчего она жарко покраснела при невинной просьбе показать "Кристиана" в записи.
Кстати, эксперты проверили, записи камер наблюдения программист не подправляла. И, учитывая сложность попадания на ведущий склад "Леди Годзиллы", версий происшедшего у инквизитора оставалось ровно три. Либо наличие коллективного сговора в организованной преступной группе (Кир снова посетовал на профессиональную деформацию, заставляющую его подозревать черт те в чем обыкновенных хороших людей). Либо попытка логиста номер один создать себе алиби: "Даже Марфа и Максик тут в виде исключения, с личного разрешения Патриковны и меня", - как наяву прозвучало для него признание Галы, то есть, Эммы. Либо - все трое говорят правду и впрямь чисты, как слеза младенца. А комплект элитного женского белья исчез из коробки самым загадочным образом. Вот только осталось выяснить, каким.
Кир ткнул в экран, заставляя Марфу Лозовую застыть, и, созерцая сиреневый бюстгальтер в увеличении, задумчиво произнес:
"Плащик исчезает - девушка появляется - белье исчезает... Вот такие пирожки с котятами, их ешь... Холера!"
- Девушка появляется!
Он поскреб щеку с отрастающей щетиной и трезво добавил.
- Но на Арсене не было элитного белья.
Кир еще раз на всякий случай перебрал видео и фотографии Арсены на тот момент, когда ее нашли, и не поленился залезть в сейф за срезанным с ее руки оплавленным браслетом. Тонкая электроника спеклась в нем начисто, и если там и хранилась какая-то информация, то сейчас она была безнадежно утеряна. А материал - обыкновенное серебро с примесью никеля, молибдена и пластика. На рынке электроники за пучок пятачок и чехол в подарок.
Звонок заставил сыскаря отвлечься от горестных мыслей, бодро бася: "Положь трубку, кому говорят? Положь трубку!" Это набивался на беседу Котов Тарас Андреевич, и у Кира сразу улучшилось настроение.
- Так, у меня три новости, и обе хорошие! - живчиком объявил админ "Территорий", возникая на экране и потирая средним пальцем мужественную складку у рта.
- А третья? - спросил Марцелев подозрительно.
Тарас хохотнул:
- А третью ты сам оценишь. Итак, начну по хронологии. Ольга встретила во второй половине дня на Вратах господина Калистратова и имела с ним продолжительную беседу. Он был зван к нам на традиционный компотик и, полагаю, скоро придет. Это новость раз.
- На Вратах? - потер переносицу Кирилл. - Он что, сбежать пробовал?
- Не смеши мои тапки. А также "мышь" и наушники, - бодро отозвался Тарас. - Он туда вдохновляться ходит. И говорить о девушках и о литературе. По крайней мере, с Ольгой Рикардовной они именно об этом говорили. И совершенно случайно встретились. Это я твой вопрос предвосхищаю. У Ольги литературные терзания, она на Вратах релаксирует. Ну и заодно встречала нашу сотрудницу с грузом. Ну, это к делу не относится. Хотя... с какой стороны посмотреть. Итак, тут новость вторая...
- Ваша сотрудница нашла Арсену в списке игроков? - подался к экрану Кирилл.
- Погоди, не части. В списках Арсена не значится. Но Лиля, опять же, имела с ней продолжительную беседу, как меценат Пантелеймоновки. Настолько продолжительную, насколько удалось нейтрализовать доктора Крутикова.
Тарас заглянул в разгоревшиеся глаза Марцелева и сказал строго:
- Давай так. Через двадцать минут Лилия Андреевна будет у тебя с записью их с Арсеной и Крутиковым беседы. Она девушка толковая, опять же, в подробности тебя лучше посвятит. На работу или домой? Или к нам на компотик? Заодно бы и Ольгу о Калистратове расспросил...
- На работу, - подавляя мечты о компоте и домашней выпечке, вздохнул Кирилл. - Пропуск для нее будет внизу. Еще раз: фамилия, имя и отчество.
- Ты там крепко сидишь? - поинтересовался Тарас, заправляя седеющий хвост за ухо. И, получив подтверждение, продиктовал: - Пиши: Чума Лилия Андреевна.
Марцелев флегматично кивнул.
- Вот и ладненько, - заторопился Тарас. - Тогда Ольга тоже для тебя отчет составит. Правда, записи она не вела, но па память пока не жалуется. И новость третья. Опять же, у Ольги есть соображения, откуда появляются неизвестно откуда. Тьфу! - Тарас потянулся, и лохматая жуть на фирменной майке - та Чума или просто однофамилица? - на миг заполнила экран. - В ранней юности она интересовалась теорией Врат. По науке я тебе это не разложу, но вполне возможен не только промышленный, обеспеченный машинерией их вариант, но и локальные вариации. Когда, допустим, накал эмоций сдвигает "точку сборки", ту, что у Кастанеды, и человека кидает туда, куда стремится душа, - Котов элегически вздохнул. - Ты как, слушаешь?
- Не люблю Кастанеду.
- Зато на его примере объяснять удобнее. И если тебе интересно, то Ольга могла бы проверить общежитие.
- Столоверчением?
Андреевич громко фыркнул.
- У женщин свои секреты. Нет, я понимаю, все это звучит дико...
Марцелев поднял к потолку усталые глаза:
- Да нет. Звучит вполне. А вот если что-то исчезает, Ольга бы не могла определить, кто виноват и куда оно исчезло? Я в таком ауте, что и в гадание на кофейной гуще поверю, если оно даст результат.
Тарас помотал головой:
- Нет, не думаю. А собственно, что пропало?
- Комплект белья, элитный, сиреневый. Имени памяти Крыси Грэя.
Тут Тарас оживился, прямо закипев любопытством:
- А что, он уже умер?
- Боюсь, что пока еще нет.
И заметил проницательно:
- Тарас Андреевич, сознавайтесь, как на духу: это ваша актеру мстя?
Котов скривился и дернул плечом:
- Нет, не моя. К сожалению. У меня бы этот гад потерей трусов не отделался.
И, попрощавшись, отключился.

Ровно через двадцать минут в двери вежливо постучали, и на пороге возникло неземное создание, сильфида в плащике с незабудками и с пластиковым прямоугольником пропуска в изящной руке. Лицо сердечком, белокурые волосы, серые, широко распахнутые глаза, розовые, по-детски припухлые губы... девочка-одуванчик, бабочка, готовая взлететь. Она деловито процокала каблуками - должно быть, в каждой женщине есть что-то от лошади Апокалипсиса - к столу и замерла в ожидании.
- Чума, э-э... - протянул Марцелев неуверенно.
- Лилия Андреевна, - девушка-одуванчик выразительно повела плечами, и до Кира наконец дошло, что он просто обязан снять с визитерши плащик. Что сыскарь и проделал достаточно галантно, попутно приходя в себя. Под плащиком оказались строгий деловой костюм - синий с искрой - и белая блузка, тут же превратившие гостью не то в бизнес-леди, не то в ее талантливую секретаршу. Лиля уселась в кресло для гостей, закинув ногу на ногу, и легким движением поправила сдвинутые на волосы зеркальные очки. Пахнуло тонкими цветочными духами.
- Совсем не похожи, - заметил Кир, хлопая себя по груди. И представился: - Кирилл Юрьевич Марцелев, инквизитор шестой ступени; седьмой следственный отдел. Опасные и необъяснимые дела.
Чума протянула руку через стол и обменялась с сыскарем суровым мужским рукопожатием. Весело хмыкнула.
- Конечно, нет. Там аватар "в горошек". Но вы вроде не поклонник "Территорий".
Марцелев виновато пожал плечами.
Лиля вытянула из розового ушка серьгу в форме виноградной грозди:
- Вот, Ольга Рикардовна велели кланяться.
И пояснила:
- Я для записи деловых встреч использую, удобнее стандартного браслета. А вот это вам от меня.
Девушка подождала, пока сыскарь нацепит ее зеркальные очки, и постучала по дужке. Очки оказались компактным записывающим видеоустройством, с эффектом максимального присутствия. Марцелев точно глядел на происходящее в палате глазами Чумы. Кстати, звук тоже был.
Арсена подняла голову на шум распахнувшейся двери, и Кир встретил ее взгляд. Это был не тот обгоревший полутруп, найденный в холле общежития. И не обморочное существо из гелевой ванны. Вполне симпатичная девушка, рыжая, с большими карими глазами. Только бледная слегка. И в больничной пижаме с зайцами.
- Здравствуйте. Я пришла узнать, как вы себя чувствуете, - раздался чуть искаженный микрофоном Лилин голос. - Может, нужно что-нибудь?
Арсена резко встала, так что больничное кресло на колесиках ударилось в стену.
- Почему мне ничего не говорят? Что с лайнером? Кто уцелел? Кем принят сигнал? Где я нахожусь? Почему от меня все скрывают? Лобов жив?
Губы Арсены дрогнули, жесткие складки разгладились на лице, и она показалась Марцелеву обиженной девочкой, которая пытается быть храброй.
- Прекратите истерику немедленно, - запыхтел доктор Крутиков, пытаясь надавить на ее плечо. - Вам нельзя волноваться! Арсена!
- Я хочу видеть прессу! Или всё замолчали?
- Садитесь! То есть, ложитесь. Я позову медсестру...
Девушка перехватила Владимира Валериановича, завернув ему руку за спину, доктор согнулся и застонал.
- Прекратить, лейтенант! - рявкнула Лиля.
- Я сержант.
- Вас повысили в звании!
Освобожденный доктор Крутиков сопел и тер руку, косясь на пациентку. Как видно, не оставляя желания уложить ее в постель.
- Лайнер подтянут к планете, работает правительственная комиссия. Вас представят к награде, когда восстановят браслет.
Арсена глубоко вздохнула и потерла руками щеки.
- Если вам знакома дисциплина, подчиняйтесь приказу и выздоравливайте.
- А вы кто?
- Лилия Чума, секретный отдел.
Сотрудница "Территорий" прошлась по палате и остановилась у окна, созерцая городскую панораму. То ли давала Арсене возможность оценить свои слова, то ли проверяла, поверит ли. Повернулась:
- Вы хорошо себя чувствуете?
Арсена кивнула.
- Температура повышенная, - пропыхтел врач сердито.
- Все равно, выдайте госпоже Арсене планшет, пусть составит отчет о происшедшем на...
- "Звезде империи".
- Да, верно.
Запись закончилась. Кирилл снял очки и посмотрел на Чуму. Она поцарапала пальцем стол:
- Крутикова надо было как-то выручать. Это не девушка - робот какой-то. Вы бы видели, как она двигается!
- Спасибо, я видел. И оценил.
Сыскарь глубоко вздохнул. Лиля подняла на него выразительные глаза:
- Знаете... Я бы ей поверила. Я игротех уже три года. Такое не сыграешь. Она настоящая.
- Игротех? - вцепился Марцелев в незнакомое слово.
- Тот, кто поддерживает игру. Против ботов, компьютерных персонажей, играть не интересно. Даже против ботов четвертого уровня с продвинутым искусственным интеллектом. И нас привлекают, как мастерских зверушек - для оживления игры. Для придания ей достоверности. Но мы сейчас не о том. Арсена не играет, она живет.
- То есть, полный сдвиг по фазе?
- Кирилл Юрьевич, вы невозможны!
Лиля топнула ногой.
- Почему бы вам не попытаться ей поверить? Не подождать отчета? И не согласиться, что и "Звезда империи", и Колодец Ангелов на самом деле где-то есть?
- Та-ак, - потянул сыскарь сердито. - Кажется, уже половина города в курсе моих дел.
Чума хихикнула:
- Лучшая половина. Я предпочитаю импровизации строить на предварительной подготовке и четком знании. И заметьте, у меня получилось!
- Задурить Арсене голову? Бесспорно, получилось, Лилия Андреевна. Доктор Крутиков не возбух... вас потом поблагодарил?
Лиля обтянула юбку на круглых коленях и зафыркала в ладошку.
- Чуть не убил. Вывел из палаты, прижал к подоконнику и обпыхтел со всех сторон, как паровоз. "Вы не имеете права вмешиваться в лечебный процесс!" "Вы безответственная особа!" "Вам не позволительно так поступать..." Я думала, его Кондратий хватит на месте.
- Но планшет он Арсене все же даст?
Лиля потиснула плечиком: а куда Крутиков денется с подводной лодки. Накрутила на палец прядку на виске.
- Думаю, он оценил приемлемость подобной терапии. И жалеет, что сам не догадался.
- Лилия Андреевна! Примите мою искреннюю благодарность. Давайте пропуск. Я подпишу.
- Но...
Кир воззрился на девушку через стол.
- Раз уж я заварила эту кашу, - сказала Чума решительно, - то хотела бы узнать, что она написала. Арсена мне доверяет...
- Исключено.
Сыскарь нашел на столе пропуск и ткнул в него указательным пальцем.
- Вы отлично проявили себя, использовав ложь во спасение... Крутикова. Но лгать дальше было бы неэтично и вредно для пострадавшей. Это во-первых. А во-вторых, - он поманил Лилю на свое место и открыл фотографии Арсены в холле общежития. К чести Чумы, она справилась с собой почти мгновенно. Только слегка побледнела да зрачки расширились. Впрочем, подумал Марцелев, они на своей игре и не такую анатомию видят. Иммунитет. - Как вы понимаете, Лилия Андреевна, нападающих мы все еще не нашли. И если к Арсене приставлена охрана, то стеречь всех контактирующих с ней просто нереально. Я еще выговорю господину Котову за то, что привлек вас к делу.
- Я сама... привлеклась.
Девушка подняла на Марцелева невероятные серые глаза.
- Мы ходим в Игру с полным погружением. Я умею терпеть боль. Меня не пугает вид крови. Я быстро регенерирую и имею реакцию, как у космонавта. Да и просто... я хотела бы Арсене помочь, понимаете? Ну, назначьте меня каким-нибудь сотрудником внештатным. Без оплаты. Кирилл Юрьевич, пожалуйста.
Лиля завершила прочувствованную речь и стала глядеть себе в колени, стиснув кулаками подол. Сыскарь задумчиво побарабанил пальцами по столешнице.
- Хорошо. На этот раз вы поедете в больницу вместе со мной. И никакой самодеятельности. Да, для Крутикова мы с вами не знакомы. Продолжите корчить для Арсены члена правительственной комиссии. А я понаблюдаю. Со стороны.
Он вернул Чуме очки и посмотрел на часы.
- Так, к утренним посещениям мы уже опоздали. Потому жду вас у справочной Пантелеймоновки в четыре без четверти. Пополудни. Давайте синхронизируем браслеты. И трансляцию не выключать, пока вы в палате. Договорились?
Когда Чума ушла, Марцелев вызвал поисковую систему, чтобы изучить новую "внештатную сотрудницу" со всех сторон, вплоть до аватары "в горошек", под которой она была известна в "Территориях".
- Суровая дама, - сделал он вывод и признал, что от привлечения Лили больше выиграет, чем проиграет. А потому разнос гражданину Котову устроил не слишком строгий.

Марцелев приехал в больницу за час до появления Лили. Крутиков бросил ему короткое "здрасьте" и пригласил в кабинет: взмах белого платочка с руин осажденной крепости. Владимир Валерианович сдвинул на лоб полоску визора и потер усталые глаза.
- Вы об Арсене. Она практически здорова... физически. Но психически...
- Но ведь характер повреждений свидетельствует, что взрыв и пожар имели место? - сыскарь ехидно сощурился. - Так что история о взорванном звездолете вовсе не бред?
Доктор дернул пальцами, потянувшись к браслету, но передумав:
- Покажите мне! Хоть строчку в новостях покажите про такую планету и такой звездолет! Что, предположить, что под носом у Содружества есть еще одна цивилизация, аналогичная нашей? Параллельное пространство?! И Арсена оттуда свалилась в ваше треклятое общежитие? Почему она говорит по-русски? Почему ее не смущает наша техника? Да и физически она человек! Полностью! - он стал лихорадочно тыкать кнопки на панели, вызывая и пролистывая историю болезни. - Все пробы, все анализы, смотрите... молекулярный уровень... никакой разницы!
- А на кварковом?
Крутиков обжег Кирилла взглядом, но от гадостей воздержался.
- Легкая примесь элвилинской крови.
- Стоп! Что же вы мне раньше не сказали? Пропавшие экспедиции...
- Элвилин достаточно на Земле, - Крутиков шумно вздохнул и погасил экран. - Идемте.
На лифте они спустились этажом ниже и погрузились в шелест и щебет. Холл напоминал лесную поляну: под ногами песочек и цветные камешки, вдоль стен вьющиеся растения, порхающие птицы, а посередине раскинуло пышные ветки тюльпановое дерево с огнями цветов среди глянцевой темно-зеленой листвы.
Двери лифта сомкнулись, зазвенели в глубине холла тонкие колокольчики, и навстречу заторопилась из кущ миниатюрная блондинка с острыми ушками. Голубое платье, вышитое маргаритками, похожие на тонкий лен распущенные волосы, спускающиеся до колен - богиня, фея с кошачьими серыми глазами и луной улыбчивого рта. От нее исходили ощущения покоя и уюта. Марцелев потряс головой.
- Харита Львовна, зав отделения психологической реабилитации и релаксации. Кирилл Марцелев, инквизитор.
- Очень приятно. Главный душевед и душелюб, - тонкими пальчиками она коснулась локтя Кирилла. А сыскарь задумался, как будет уменьшительно-ласкательное от "Харита" - "Харя"? - Приятно познакомиться. Пройдемте. Очень удачно, в тихий час мы никому не помешаем, а я смогу вам все показать. Подберем удобное место для охраны, чтобы никого не беспокоили, но не теряли в оперативности, - звенела она, ведя посетителей по длинному, увитому розами коридору - Марцелеву казалось, что они идут в толще зеленой, подсвеченной солнцем воды. - Девочку надо было перевести к нам уже вчера, Володя.
Сыскаря споткнуло это "девочка" - Арсена была выше душеведки на голову и не сильно моложе видом. Хотя с этими бессмертными кто разберет, может, уважаемой Харите Львовне уже тысяча лет.
Из бокового тупичка выскользнул синий олененок в белые горохи - фарфоровая чашечка на ножках. Ткнулся короткими рожками докторице в бок. Душеведка одарила его хлебом, нашедшимся в складках платья. Олененок схрумкал хлеб и убежал.
- Это тамуни, побочный продукт старинного эксперимента. Красивый, правда?
Кир кивнул.
Неутомимая Харита протащила их по комнатам отдыха, процедурным кабинетам и коридорам, лихо закрученным в лабиринт. Показала новейшие томограф и энцефалограф; ванну для гидромассажа и массажа рыбками. Познакомила с дельфинихой Касей, проживающей в круглом бассейне, и карликовым пони размером с кошку. Дала подышать соленым воздухом искусственной пещеры, а в кабинете фелинотерапии представила ленивцу и двум флегматичным рыжим котам. Те немедленно кинулись обнюхивать обувь Марцелева и тереться о брюки, передавая послание Херувимчику.
Харита разулыбалась.
- Признавайтесь, Кирилл, душенька, кто у вас живет?
А едва услышав ответ, непосредственно воскликнула:
- Полжизни, чтобы пообщаться с падаванским полосатым! Ой, это говорится так, фигура речи.
- Откровенность на откровенность, - поглаживая котов за ушами, спросил сыскарь. - Как оно, бессмертие? Не тяготит?
- Ой, что вы! Жить - это так интересно! Столько всего еще надо увидеть, сделать, познать! Заглянуть в тайны мироздания и в тайны человеческой психики. Это такие глубины... сопоставимые в своей бесконечности.
- Простите, если я бестактен, к звездам вас не тянет?
Харита всплеснула руками:
- Да что там, все знают, что мою расу нарочно создали для покорения космоса. Тянет, еще как тянет. Но на земле я тоже нужна! Вот им, например, - она подхватила кота и прижала к груди. Рыжий свесил хвост и отозвался умиленным урчанием.
- Что-то ты бледный, Володя, - бросила она взгляд на тяготящегося компанией котов и сыскаря доктора Крутикова. - Бери-ка отпуск и к нам. Через неделю будешь, как огурчик.
Марцелев представил доктора зеленым и в пупырышки и едва сдержал неприличный гогот.
Рита весело ему подмигнула и поманила гостей за собой.
Это был не банальный кабинет, целый зал, тянущий на центр управления полетами или Вратами. Хромированные переплетенные трубки, ажурные решетки, занавески из хрустальных капелек. И под сводом его, похожим на крону дерева - ложе-ванна, как в реанимации. А по периметру ряд круглых кресел, выдвижной пульт и над ним экраны с радужным мерцанием ждущего режима.
Харита отечески похлопала по толстой трубе:
- А это наша Зиночка. Мнемозина. В честь эллинской богини памяти. Воплощенное совершенство.
- Спасибо, я знаю, что в честь, - усмехнулся Кир. - А для чего это... все?
- Аппарат для ментоскопирования. Позволяет заглянуть в подсознание пациента и аккуратненько там прибраться, если требуется. Страхи, комплексы, врожденные пороки, бытовой мусор... Все это в виде образов выводится на экран оператора, просматривается, сортируется... В особых случаях психолог подключается напрямую и проводит психокоррекцию. Хотя обычно вполне достаточно просто рассмотреть корни проблемы. Немного громоздко, но действенно. Ой, вы не представляете, как полученная в детстве ментальная заноза иной раз мешает жить!
- Пожалуй, представляю. Вы хотите ментоскопировать Арсену?
- Совершенно верно. Чтобы вылечить, нужно отследить точку возникновения ложной памяти. И причину, почему сработал этот защитный механизм. Подсознание запоминает все, вообще все: форму яблоневой ветки и цвет туфель проходящей мимо женщины, на которые попал случайный взгляд.
- Обычно я смотрю на коленки.
Харита Львовна вежливо хихикнула.
- Так вот, в подсознании Арсены записано, что с ней произошло, и подсознание не умеет лгать. А когда причина болезни известна, то ее легче вылечить. Но видите ли, Кирилл...
- Юрьевич, - подсказал он вежливо.
- На процедуру требуется разрешение пациента или близкого родственника. А в нашем случае... Предупреждаю ваш вопрос: это совершенно безопасно. Точнее, опасно для психотехника. Бывают увлекающиеся личности. Но таких мы выпроваживаем сразу.
- Если это необходимо...
Рита перестала улыбаться.
- Это необходимо. И было бы лучше, если бы Володя так не тянул.
- Я не могу выписать пациента, не убедившись...
- Где я должен подписать?
Харита Львовна щелкнула по браслету:
- Просто говорите вот сюда.
Чувствуя себя женихом на свадьбе, Марцелев повторил за душеведкой положенную формулу и вежливо раскланялся, ссылаясь на отсутствие времени. Ему нужно было перед визитом Чумы отключить лифт и, украсив его табличкой "Ремонт", устроить себе место для прослушки. Но Крутиков следовал за сыскарем, как привязанный. И, наконец, решился.
- Кирилл Юрьевич. Рита... Харита Львовна в себе уверена и свято следует постулату: "Не навреди". И все-таки... Я просил бы вас...
- Не давать разрешения?
- Нет, совсем нет! - Крутиков ухватил Марцелева за рукав. - Позволить мне сегодня вечером взять Арсену в город, на концерт Кристиана Грэя.
- Что-о?!
- А что?
- Нет, ничего. То есть, почему именно туда?
- Она молодая девушка. Все молодые девушки в восторге от Грэя. Певец вернулся из путешествия по галактике, романтика дальних странствий, высота чувств. Люди, шум, атмосфера праздника, цветомузыка... Окунуться в жизнь... Это может спровоцировать шок и вернуть... мою пациентку к реальности.
- Шок, - Кирилл прикусил губу. - Это бу-удет.
- Так вы согласны? - Владимир Валерианович ухватил его за рукав. Марцелев важно кивнул: - Хорошо, рискнем. Охрану я обеспечу.

"Ты меня обесчестил, фигурально выражаясь, конечно"

Ага, вот он, значит, этот пасквиль...

Шо? Мы тебя обессмертили, и ты недоволен?

Так, я разве против? Я просто восхищаюсь так. Подозрительно.

Пусть тя радует уже то, что мы подробностей об Овечкиной не писали... пока.
А может, сам всю правду изречешь? А то у нас фантазия бурная, расскажем и то, чего не было.